– Бойцы! – начал по-английски Орехов, тщательно подбирая слова и стараясь выражаться попроще и поконкретнее, чтобы особо не мучить переводчика. – Вы уже многое умеете, как мне рассказал ваш русский инструктор, капитан Дрогов. Но умеете вы не всё. Кто скажет, какая главная задача ставится перед хорошим солдатом?

Темнокожие парни внимательно выслушали перевод, еще более внимательно рассмотрели нового русского начальника, но давать ответ на поставленный вопрос никто явно не спешил.

– Убить всех врагов! – с легким вызовом наконец откликнулся один из коммандос.

– Верно, молодец, – согласно кивнул Орехов, подходя к бойцу почти вплотную. – Но это не все. Хороший солдат убьет всех врагов, но сам останется жив и невредим. Мертвым победа не нужна. А чтобы убить врага, нужно быть умнее, сильнее и быстрее его! Мне сказали, что вы хорошо стреляете. Но иногда патроны у солдата могу закончиться, а враг – вот он, перед тобой! Вот ты, боец, что в таком случае станешь делать?

– Ударю врага прикладом, – как-то не очень уверенно ответил коммандос.

– Выйди из строя, – негромко скомандовал подполковник и, с насмешливым интересом глядя на крепкого темнокожего парня, предложил: – Ну, давай, бей меня! Бей, не стесняйся.

Боец сдернул с плеча АКМС, откинул металлическую рамку приклада и, беспомощно переминаясь, вопросительно посмотрел на сержанта-переводчика – видимо, хотел получить еще одно подтверждение, что правильно понял пожелание белого командира. Сержант сердито продублировал приказ, и тогда парень поудобнее перехватил автомат, пружинисто присел на широко расставленных ногах и начал медленно наступать на предполагаемого врага. Замахнулся и хотел ударить, но практически мгновенно оказался на песке, а автомат каким-то непонятным образом выпрыгнул из рук и повис на плече белого.

Парень, на лице которого недоумение и досада начинали смешиваться со злостью, ловко вскочил, отряхнул с камуфляжа песок и ладонью показал на штык-нож, висевший в ножнах, прикрепленных к поясному ремню.

– У меня еще есть нож, – недобро поглядывая на Орехова, сообщил он.

– Давай, режь меня, – уже без насмешки скомандовал подполковник.

Штык-нож постигла та же участь, что и автомат: Орехов парировал не очень-то и быстрый выпад парня, перехватил руку с ножом, чуть вывернул, свободной рукой вырвал оружие и слегка ткнул нападавшему открытой ладонью в подбородок. Обескураженный боец долго соображал, что же ему предпринять, и наконец сообщил:

– Я бегаю быстро, как гепард. Убегу и найду новый автомат. Вернусь и убью врага.

– Беги, гепард. – Орехов посмотрел на помрачневшего парня почти с сочувствием.

«Гепард» резво рванул в сторону видневшихся неподалеку реденьких кустов, но не успел добежать и до края плаца, как белый в несколько невероятно быстрых и огромных прыжков догнал его и сшиб с ног ловкой подсечкой, после чего сымитировал добивающий удар, с резким выдохом вбив кулак в землю в сантиметре от головы инстинктивно зажмурившегося коммандос…

Когда боец, получивший свое оружие обратно, под насмешливый шумок товарищей занял прежнее место в строю, Орехов вновь медленно прошелся перед строем и заявил:

– Как я уже сказал, вы умеете многое, но не всё. Я приехал сюда для того, чтобы помочь вам стать хорошими солдатами. Лучшими во всей вашей армии. И я это сделаю! Будем учиться военному делу настоящим образом, как говорил дедушка Ленин. Чтобы вам не пришлось всего один раз пролить кровь где-то там, вам придется пролить сто потов здесь! Хватит вам под бананами лежать и груши околачивать! Я вас, разгильдяев, намочу и высушу…

Последние две фразы подполковник произнес с недоброй серьезностью и по-русски, тщательно соблюдая все правила ненормативной лексики…

– Стоять!!! – заорал Джексон, обращаясь сразу и к троим бойцам, в растерянности застывшим на лужайке, и к Зимину, дернувшему было рукой в направлении подмышки, где у него, видимо, скрывался под легкой курточкой ствол в наплечной кобуре. – Майор, быстро достал ствол двумя пальчиками и положил на землю! А вы, ребята, дружно упали и раскинули руки и ноги, чтобы я хорошо видел трех распятых мужиков! Быстро, я сказал!! Майор, переводи, слово в слово переводи! Одно неосторожное движение, и я сначала выколю этому пузану глаза, а потом проткну сонную артерию! А ты, полковник, не молчи, прикажи своим соплякам… Я до трех считать не буду. На «два» будет первый глаз. Раз…

– Всем лечь, твари! – Трудно было предположить, что у взрослого мужика может быть такой голос – примерно так кричат раненные ружейной дробью зайцы. – Быстро!!

Дважды приказывать никому не пришлось – народ на лужайке собрался военный и в основном дисциплинированный. Первыми упали на выставленные руки трое так и не добравшихся до противника бойцов. Упали и послушно растянулись на траве, раскинув в стороны руки и ноги. Следом, аккуратно положив на землю пистолет, и Зимин сначала нехотя опустился на одно колено, затем на другое и, наконец, улегся, что-то злобно процедив сквозь зубы – наверняка что-нибудь вроде «ну, погоди, падла, мы еще посмотрим…». Даже наемники Джексона, видимо, никак не ожидавшие от своего босса такого фортеля, сначала демонстративно приподняли руки в успокаивающем жесте, а потом и без особой суеты легли на землю немного в стороне.

– И что… дальше? – Полковник, чувствуя, что хватка немного ослабла и дышать стало полегче, судорожно сглотнул и попытался отвести взгляд от посверкивающих зубцов, словно застывших в сладостном предвкушении того мига, когда им разрешат вонзиться в такой близкий и беззащитный глаз. – Что ты молчишь?! Скажи, что тебе нужно? Что?

Джексон вдруг ослабил захват, мягко нажимая на плечи, усадил Сидорова на стул и небрежно швырнул свое оружие на стол. Полковник тупо смотрел на глухо стукнувшую о столешницу и казавшуюся такой безобидной вилку, и не сразу расслышал, что наемник о чем-то говорит ему. Лишь со второго раза до Сидорова дошел смысл сказанного.

– Для начала мне нужны три сотни баков, которые я честно выиграл, – без улыбки сказал Джексон и небрежно кивнул в сторону лужайки, где люди полковника все еще послушно изображали букву «Х». – Я положил даже больше народа, чем обещал…

– Ну, ты и сука… Майор, это не переводи… – Полковник как-то сразу обессиленно обмяк, словно воздушный шарик, из которого выпустили часть воздуха, заметно дрожащей рукой выплеснул из высокого стакана остатки минеральной воды, налил себе сразу граммов сто пятьдесят водки и одним махом выпил. Ладонью утер губы, длинно и сильно выдохнул и, зло щурясь, процедил: – Не знаю, как там у вас в вашей Америке, но у нас за такие шутки морду бьют! Рейнджер-террорист, мать твою…

Джексон спокойно выслушал перевод, равнодушно кивнул и, наблюдая, как к столу помаленьку подтягиваются старательно прячущие ухмылочки люди Сидорова, постучал согнутым пальцем по краю стола.

– Три сотни, полковник.

– Виктор Андреевич, вы бы деньги отдали – он ведь прав, – мрачно посоветовал Зимин, заботливо протирая поднятый с земли пистолет и пряча оружие в кобуру. – Если не придираться к тонкостям, то он пообещал положить троих парней – и уложил. А способ, собственно, не важен. Не стоит терять лицо, полковник.