Кормовое орудие огрызнувшейся «собачки» всадило восьмидюймовый снаряд под полубак «Варяга», выбив вторую шестидюймову левого борта и больше половины ее расчета. Уцелели лишь прикрытые от форса осколков казенником и тумбой орудия. Несколькими минутами позже второй такой же снаряд ахнул в борт, под кормовым вельботом правого борта. Его осколками посекло несколько человек из прислуги ближайшей шестидюймовки, а сам вельбот превратили в дуршлаг. Попадания шести пятидюймовых снарядов унесли жизни еще четырех матросов и одного кондуктора.

Но, по мере сближения кораблей, все больше давал себя знать серьезный недостаток проекта японского крейсера. Каждое попадание снаряженного тротилом русского снаряда в верхнюю палубу японца приводило к молчанию одно, а то и два орудия. Они стояли, слишком тесно прижавшись друг к другу.

Примерно на десятой минуте с момента открытия огня русский снаряд (или разрыв собственного в стволе) оторвал две трети дула у кормовой восьмидюймовки «собачки». А еще через пару минут восьмидюймовая бомба взорвалась между мостиком и погонной пушкой японца, разметав ее расчет, смяв щит и лишив горизонтальной наводки. С этого момента огневое преимущество русского крейсера стало подавляющим…

Когда «Варяг» подошел на 15 кабельтовых и стал закладывать дугу для торпедного «удара милосердия», с залитой кровью и заваленной погибшими и умирающими палубы «Такасаго» огрызались только два пятидюймовых орудия.

Впрочем, Исибаси показал себя настоящим мастером своего дела: первый залп двух торпедных аппаратов «Варяга» прошел мимо. Отработав машинами, «Такасаго» отвернул, изящно пропустив оба смертоносных «угря» по носу. И русскому крейсеру пришлось, не прекращая, всаживать снаряды в упрямо не желающий отправляться в гости к Нептуну корабль, разворачиваться левым бортом, дабы разрядить вторую пару торпедных аппаратов. На этот раз одна из мин Уайтхеда в цель попала, но к этому моменту его противник уже не управлялся.

Вполне удовлетворившись содеянным, Руднев приказал дать полный ход, и «Варяг», сохраняя достоинство, «порысил» от подходящих к месту боя пяти японских бронепалубников под защиту орудий «Рюрика» и «Богатыря». Того-младшему оставалось только снять экипаж с медленно погружающегося, обреченного «Такасаго» и отправиться догонять Камимуру. От греха подальше, пока к месту гибели «собачки» не приблизился неспешно ковыляющий «Рюрик».

Через пятнадцать минут японские бронепалубники окончательно вышли из зоны огня медлительного русского броненосного крейсера, а без его поддержки пара рудневских шеститысячников их доставать не собиралась.

Вскоре на правом крамболе, на уже начавшей сереть восточной стороне горизонта, показались дымы, а за ними мачты четырех больших кораблей. На японских крейсерах надеялись на скорый реванш: максимум через час они встретятся с основными силами Камимуры, развернутся и отомстят русским за гибель «Такасаго». Может быть, «Варяг» с «Богатырем» и сбегут, но раненому «Рюрику» точно не уйти.

Но по мере сближения Того-младший с горечью опознал в головных четырехтрубники русской эскадры. И при этом никаких следов японских кораблей линии, за исключением отдаленного облака дыма на горизонте, не было…

* * *

На продолжавшей упорно перестреливаться с японским флагманом «России» адмирал Небогатов медленно приходил в себя от последствий контузии. И спустя полчаса после того, как мимо него на полном ходу пролетели «Варяг» с «Богатырем», ему пришлось принимать серьезные решения.

– Дымы прямо по курсу! – прокричал сверху, с фор-марса, сигнальщик.

– Кто это может быть? – обеспокоенно спросил командир крейсера у контр-адмирала, чем заставил Небогатова задуматься. С его же (и Руднева) подачи японцы должны были послать для встречи «Осляби» кроме Камимуры не менее двух броненосцев. А ну как им надоело ждать «Ослябю» в проливе? Или Камимура их вызвал? Жаль, что никого не потопили у него, но лучше не рисковать.

Конечно, «Якумо» и «Идзумо» выглядят «краше в гроб кладут», но если к японцам с оста подходят свежие, и с полными боекомплектами, броненосцы… С избитыми трубами «Россия» даст не больше 16–17 узлов. Если ее догонит хоть один из них, а с его 18 узлами он это сможет, то петь панихиду придется не по «Якумо», а по «России».

– Не знаю. Однако нам сейчас лишние встречи ни к чему, господа. Свою задачу мы выполнили. А там могут оказаться японские броненосцы. Поднять сигнал «разворот все вдруг влево на двенадцать румбов». И не забудьте продублировать ракетами. Пойдемте посмотрим, что с «Рюриком» делается, прикрыл ли старика от «собачек» Всеволод Федорович. Думается мне, Камимура не будет нас преследовать. Ему все же неплохо досталось.

– Японцы ворочают! – сигнальщик в спешке забыл уточнить, куда именно поворачивают японцы, чем опять напряг адмирала, ждавшего реакции японцев на свой выход из боя.

Но, впившись взглядом в японского флагмана, Небогатов с удивлением осознал, что Камимура ухитрился также сделать последовательный поворот. Причем и от противника, что было излишне, поскольку русские сами выходили из боя, и от неизвестных дымов, что было несколько удивительно. Но у Небогатова и так хватало головной боли, причем в прямом смысле этого слова, чтобы думать о причинах хитрого маневрирования японцев.

– Ну что ж, господа, дело наше, сдается мне, завершается. Прекратить огонь, пробанить орудия. Займитесь приборкой и ранеными. И бухгалтерию подбейте, что у нас еще осталось. А почему Камимура пожелал завершить это дело, потом думать будем…

В отличие от Небогатова, японский адмирал точно знал, где именно находится пара броненосцев первого боевого отряда. И понимал, что дымы на горизонте могут принадлежать кому угодно, только не им. Он сам принимал участие в разработке диспозиции японского флота в этой операции. И он точно знал, что «Хацусе» и «Ясима» сторожат «Ослябю» почти в восьмидесяти милях восточнее.

Так что, если это идет проскочивший мимо них русский броненосец с его четырьмя 10-дюймовыми орудиями, да еще и бронепалубник в придачу, то его крейсерам с пустыми погребами и выбитыми пушками будет совсем худо, если не хуже того. Поэтому Камимура, как и Небогатов, на всякий случай отвернул от незнакомцев…

Если бы капитаны двух маленьких японских трампов, ужасно дымивших на скверном местном угле, узнали, что они своим дымом обратили в бегство две броненосные эскадры, они бы могли по праву гордиться собой.

* * *

После того как Того-младший со своим отрядом оказался меж двух огней – четверкой броненосных крейсеров по носу и парой бронепалубников с «Рюриком» в придачу за кормой, – он благоразумно на полном ходу порысил под берег полуострова Цугару.

Бой закончился.

Рассмотрев в подзорную трубу состояние «России», Руднев решил, что погоню за уходящей пятеркой японских бронепалубников затевать не стоит. До темноты броненосные крейсера их не догонят, даже если раскочегарятся до 18 узлов. Пользуясь затишьем и тем, что «Рюрику» для подводки пластырей под пробоины надо было лечь в дрейф, он на паровом катере прибыл на застопоривший ход флагман броненосного отряда.