Это он про меня? Я смелая и дерзкая?

Он встал, достал из буфета две стопки и плеснул в них янтарной жидкости. Я в это время ставила на плитку ковшик с яйцами.

– А может, обыск Сонины родственники организовали? Вы же говорите, они влиятельные?

– Я всю голову сломал в попытках понять. Для этого кто-то из моего окружения должен был им сказать, что искать. На, пей, и больше никаких вы, – сказал он и протянул мне стопку.

Дальше он меня поцеловал. Я еще не успела до конца проглотить обжигающую жидкость. Зажмурилась от крепости напитка и пыталась понять, что это. А тут я уже у него в объятиях. Одна рука на моей талии. Второй он по-свойски поднимает мою голову за подбородок. И целует. Стоило мне только понять, что происходит, а он уже отпускает меня и отходит обратно к столу.

– Все, теперь мы ближе некуда, – говорит он совершенно нормальным голосом, как будто и не целовал меня вовсе мгновение назад.

Я молчала. И чувствовала, как бабочки в моем животе замахали своими крыльями. Как в песнях поют. Ноги подкосились, и я стала падать в море романтических фантазий. Вот так судьба дает мне знак, что я на верном пути. Валерий Петрович нравился мне все больше, а пугал все меньше. Валера… То ли хмель говорил во мне, то ли здравый смысл покинул меня навсегда.

А дальше он молча наблюдал, как я наливаю нам кофе в большие кружки. Как дрожащими руками намазываю сыр на хлебцы. Кружечек огурца сверху. Чищу яйца и режу на две половинки и дополняю ими свой бутерброд. Когда я закончила и на тарелке лежало шесть таких конструкций, в центр я положила последнюю мамину котлету.

– Вот. Угощайся, – сказала я и подвинула к нему тарелку.

Он громко засмеялся.

– Интересный натюрморт. Спасибо. Вареное яйцо для меня пахнет детством, детским садиком. А нормального хлеба нет? – спросил он с надеждой в голосе и надкусил первый бутерброд.

А потом в течение минуты он съел все. Два жадных укуса – и нет бутерброда, лишь крошки от хлебцев падают в разные стороны. Только сейчас я поняла, какой он голодный и ему явно мало того, что у меня было. Я нарезала яблоко, на этом моя еда закончилась.

Этот дом, близость мужчины и явный перебор по градусам дали волю моей фантазии, как здорово будет дальше развиваться моя жизнь. Быть может, у нас будет роман? На этой мысли я подскочила: какой роман? Тогда работа-мечта накроется медным тазом. Нельзя смешивать. Сейчас работа мне явно дороже. Так, все, никаких романов. Соберись, тряпка.

– Спасибо, было очень вкусно, – вывел меня из размышлений его голос, – только мало. – Достал телефон из кармана и начал кому-то звонить.

Через пятнадцать минут на этом же столе была куча еды. Валера доставал контейнеры с едой из огромного пакета, который ему принес охранник. Зоины шедевры кулинарии пахли умопомрачительно, едва крышка контейнера отлетала в сторону. Его звериный аппетит передался и мне. Мы по очереди вилками доставали куски холодных голубцов. Потом мы съели рыбный салат. Закусывали все это малосольными огурчиками, приготовленными по фирменному Зоиному рецепту. Боже, как было вкусно. Пища богов, не иначе.

Алкоголь и еда заметно расслабляют его. Движения перестали быть такими резкими. А голос стал мягче. Он рассказывал какие-то истории из своего детства. Расспрашивал меня. И как-то совершенно незаметно мы сблизились. Вопросы стали все более откровенные, а ответы – честные. Я рассказа ему про свой развод. Про детство. Я рассказывала ему о том, чего до этого никому не говорила. Наверняка я пожалею об этом потом. Слишком много моего сокровенного он теперь знает. Потом. Не сейчас. В очередной раз проговорив то, что еще неделю назад причиняло мне адскую боль, я осознала, насколько неважным это кажется сейчас. Я испытала облегчение. Как будто сбросила большой груз с плеч.

Была уже глубокая ночь, когда он сказал:

– А пошли купаться! Мне так жарко. Ночью купаться самое то.

– Вода холодная, я сегодня трогала.

– А я тебя потом согрею, – и так он это сказал, что мурашки побежали по моему телу. У меня не возникло ни малейшего сомнения, что так оно и будет. Мысли про то, что это плохая идея и не стоит смешивать личное с работой, утонули где-то под голубцами. Как же меня тянуло к этому немолодому, не особо красивому, но такому сильному мужчине. Он был полной противоположностью Игорю. Но у него была совершенно бешеная мужская энергия, которую я чувствовала каждой клеточкой своего тела. Брутальность и отсутствие налета гламурности делали его очень привлекательным для меня.

Я пошла на улицу. Было светло как днем. Белые ночи. Тихо и не слышно соседей. Все спят. Я видела, как, разбежавшись, Валера прыгнул в воду. Куча брызг, победный вопль.

– Прыгай, чего стоишь, вода чудесная!

Я скинула кеды на ходу. Потом сняла шорты. Разбежалась и, зажмурившись, прыгнула. Шок от соприкосновения с холодной водой. Она для меня почти ледяная. Я ухожу под воду с головой, и сила тяжести тянет меня ко дну. Я выдыхаю задержанный воздух и всплываю. И тоже кричу от восторга. Я не чувствую дна, озеро хоть и выглядит маленьким, но глубокое.

И тут же рядом со мной очередной бултых. Это Валера прыгает еще раз. Я плыву к берегу и поднимаюсь на мостки. Прыгаю. Восторг. Детский восторг овладел мной. Как я любила купаться летом у бабушки в деревне. Мы часами не вылезали из реки. Я погружаюсь в это детское счастье, как в воду с головой. И вода больше не кажется мне такой ледяной. Эта игра завладела нами. Смех и водяные брызги смешиваются в одну картинку. Очередной раз выныривая, я вижу рядом Валеру. Он притягивает меня к себе, и мы начинаем жадно целоваться. Его роста хватает, чтоб встать ногами на дно. Я чувствую его вкус, вдыхаю его запах. Капельки воды стекают у него по лицу и попадают мне в рот. Я руками обнимаю его плечи, а ногами за талию. И чувствую, как он хочет меня. Страсть между нами разгорается и уже не поддается контролю.

Меня начинает колотить мелкой дрожью. То ли это от перевозбуждения, а может, от холода. Я не понимаю. Он выносит меня из воды и двигается к дому со мной на руках. Я чувствую себя маленькой пушинкой в этих руках.

– Где полотенце? – спрашивает он и опускает меня на пол. Я стою в центре комнаты, с меня стекает вода. Белая футболка прилипла к телу. Я вся покрыта слоем мурашек. Мне неловко под его взглядом. На меня никто так никогда не смотрел. Он не скрывает своего желания, только немного растягивает момент. Я его добыча. Он не спешит.

– Там, – показываю я на стену, – висит на крючке у умывальника.

Уже с полотенцем на плече он возвращается и снимает с меня мокрую футболку. Потом на пол летит мокрый бюстгальтер. Он делает шаг назад, смотрит на меня, а потом заворачивает в полотенце.

– Ты очень красивая. У тебя женственное тело. Оно создано для любви, – говорит он и протягивает мне очередную стопку: – Чтоб не заболеть!

Я послушно ее выпиваю. Я как кролик перед удавом. Заколдована его магнетизмом. Я не способна сопротивляться. Да я и не хочу. Я хочу, чтоб он выключил свет и перестал так на меня смотреть. Пусть уже это произойдет.