— Конечно нет. Но можно будет договориться с хозяиномклуба об отсрочке возврата долга для вашего друга, а потом уже о том, что онгарантирует сумму залога для вас.

— Вы сказали, что это известный человек и что я егознаю. Кто он?

Вопрос, на который ловится любая женщина. Предложите ей простотак отдаться первому встречному — и она возмутится. Но скажите, что в неевлюблен один из ее знакомых, и она начнет неделями размышлять, кто именно этотмужчина. Ей приятно думать, что среди ее знакомых оказался человек, страстножелающий близости. Для мужчины важна сама близость, и он согласен переспать спервой же понравившейся ему женщиной. Для женщины важно, с кем именно она будетвстречаться. Скажите ей, что среди возможных поклонников может оказаться еезнакомый, и этого достаточно, чтобы она проявила интерес.

— Ваш хороший знакомый, — повторил я, — нопоймите, я не уполномочен вести подобные разговоры. Мы серьезное агентство истараемся…

— Мы должны появиться там с мужем? — перебила меняОльга.

Кажется, приманку она схватила и сейчас попытается проглотитькрючок.

— Во всяком случае, он готов выступить вашим спонсором.

— Вы можете назвать мне его имя?

— Нет, не могу. Как не могу назвать и имя его жены.

— Там действительно бывают с женами?

— Конечно. Иначе это не свингеры. При входе проверяютпаспорта. Там бывают только семейные пары.

— Мой друг бывал там с женой?

К этому вопросу я не готов. Попробуем импровизировать. Еслискажу, что был, она может разочароваться. Если скажу, что не был, она,возможно, последует этому дурному примеру.

— Не знаю, — это лучший ответ, который я могудать.

Позже, когда вечером мы с Арнольдом Хендриковичем будеманализировать запись нашего с ней разговора, он мне скажет, что яподсознательно, на уровне интуиции выбрал наилучший вариант. С одной стороны, якак бы открестился от этого клуба, а с другой, не был категоричен, дав ейвозможность выбирать.

У нее могут появиться другие вопросы, не предусмотренныенашим сценарием. Поэтому я встаю и прощаюсь с ней.

— Подумайте о моем предложении, — предлагаю я ейна прощание.

— Вы действительно отправите нас в Канаду? — вдругспрашивает она, но я пожимаю плечами. Женщины бывают так нелогичны. Или онизаменяют логику интуицией?

На проспект Мира я возвращаюсь с записью нашего разговора вкармане, чтобы ее прослушал наш психолог. Я еще не знаю, что ждет меня в нашемофисе. Я не знаю, что судьба моих сотрудников предрешена.

— Интересно, — сказал Рашковский. —Интересная запись.

Они сидели в его просторном кабинете. Кроме хозяинакабинета, в нем находились еще двое — приехавший с кассетой Лепин и «праваярука» банкира — Леонид Дмитриевич Кудлин. О последнем говорили, что он перешелк Рашковскому «по наследству» от отца. Кудлин работал еще на отца ВалентинаДавидовича, известного цеховика и организатора подпольных производств в стране— Давида Рашковского. И уже потом, когда сын вышел на самостоятельный путь,Кудлин перешел к нему, став главным советником и поверенным в делах своегонового хозяина.

Высокий красивый Рашковский был полной противоположностьюрыхлого, лысеющего, страдающего одышкой Кудлина. Помощник банкира носилмешковатые костюмы и не любил галстуков.

— Значит так, — подвел итоги Рашковский, выключаявидеомагнитофон, — получается, что вас очень здорово подставили, ВладиславНиколаевич.

— Да, — судорожно вздохнул вице-премьер, —они меня подставили. Они сняли нас на пленку. Мерзавец Михелевич, разве я могпредположить, что он занимается такими вещами!

— Вы занимаете высокий пост в правительстве, —холодно напомнил Рашковский, — и должны понимать, что ничего так просто непроисходит. Если человек после долгих лет молчания вдруг навязывается вам вдрузья, то нужно соблюдать элементарную осторожность.

— Мы выпили много, — признался Лепин. — И доэтого мы ездили… Я не думал…

— Нужно было думать. — назидательно произнесРашковский. — Чего хочет от вас Тальковский? Что он конкретно хочет?

— Отменить наше решение по поставкам. Его австрийскиепартнеры, очевидно, требуют не прекращать поставки.

— И в результате он получит все проценты от продажиновой партии нефти, а нам придется отказаться от наших планов, — подвелитог Рашковский. — Верно?

— Да, — опустил голову Лепин, — сегодня у насзаседание правительства. Я уже должен быть там. Я не знаю, что делать, когоподдерживать.

Рашковский взглянул на Кудлина. Тот понял, что ему нужновступить в разговор.

— Я думаю, вам в любом случае полезнее держатьсяпрежней линии, — осторожно начал Кудлин. — Дело в том, что этоклассический случай шантажа. И если вы поддадитесь один раз, вас будут доитьвсю оставшуюся жизнь. Кассета никуда не денется, Тальковский не собираетсяулетать на Марс, вас тоже, насколько я понимаю, устраивает нынешнее положение.Значит, если вы уступите хотя бы раз, то попадете под их влияние и вынужденыбудете работать с оглядкой на Тальковского.

«Какая разница? — обреченно подумал Лепин. — Всевы одним миром мазаны — Тальковский, Рашковский». Очевидно, Кудлин уловилчто-то в его взгляде, так как продолжил монолог:

— Перебежчикам всегда не доверяют. Все знают, что вывсегда представляли интересы Валентина Давидовича, и если вы, неожиданноотказавшись от своей прежней позиции, переметнетесь на сторону Тальковского,это будет не просто непродуманный шаг, это станет концом вашей политическойкарьеры. С этого дня с вами перестанут считаться и в правительстве, и всредствах массовой информации.

— Что мне делать? — спросил Лепин. — Кассетау них, и они могут меня опозорить. Вы же понимаете как они могутвоспользоваться этой кассетой. Что мне делать?

— Вы можете позвонить премьеру и попросить его отложитьрешение этого вопроса хотя бы на месяц?

— Нет, это невозможно. Вчера на президиуме кабинетаминистров мы обсуждали нашу позицию. Самое большое, что я могу сделать, этоотложить рассмотрение вопроса на несколько дней. Ну на неделю, не больше. Данет, это тоже не получится. Вопрос о поставках нужно решать сегодня. Толькосегодня. Нет-нет, ничего не выйдет. Я не знаю, что делать, — Лепинсхватился за голову.

— Не нервничайте, Владислав Николаевич, —посоветовал ему Кудлин. — Давайте сделаем так. Вы посидите в кабинете инемного успокоитесь. Думаю, мы сумеем найти с Валентином Давидовичем приемлемоерешение. Если понадобится, мы пойдем на некоторые уступки Тальковскому. А выуспокойтесь.

— У меня мало времени, — простонал Лепин.