— Я готов поверить тебе на слово. Твое появление здесь стало для меня настоящим откровением. Все эти годы немыслимых усилий, войн, прорывов утонули в одной твоей сдержанной ухмылке. С другой стороны, у меня есть маленькое оправдание. Я был уверен, что век мой короток. Я спешил.

— Да, так и есть. Не появись я и не поведай тебе о чудесных свойствах артефакта, ты бы так и умер с тревогой за все свое наследство. Либо стал свидетелем краха своей картонной империи, завоеванной такими жертвами. Финал всех побед был бы примерно таким. Ты не можешь в одиночку вертеть этот мир. Твои усилия — что фейерверки. Пышные, красочные, но скоротечные. Наверное, ты еще не понял, но тебе дан уникальный шанс пронзить время, не нарушая естественный ход событий, а лишь поправляя. Влиять на судьбы людей можно титаническими усилиями, которые ты продемонстрировал в полной мере. А можно и тихо, без шума и гама. Плавными движениями, тонким расчетом, не подвергая свою жизнь смертельной опасности.

— Похоже, что все это время ты именно так и поступала.

— Я женщина, Артур. — Улыбнулась Ольга, делая глоток из кувшина. — Сейчас я выгляжу примерно лет на шестьдесят, не меньше.

— Хорошо выглядишь, — кивнул я головой, — даже может…

— Не надо пустых слов. Я смотрюсь в зеркало по утрам. Но с годами я поняла, что, будучи в теле молодом и привлекательном, я ограничена. Сейчас на такую, как я, мало кто позарится. Но мое слово чего-то, но стоит. Будь я сейчас семнадцатилетней девчонкой, то всем будет глубоко наплевать, что бы я ни говорила. Все будут пялиться на мою задницу и грудь. Вот поэтому задерживаться в этом возрасте мне гораздо удобней, хоть и не очень комфортно.

— Проще говоря, ты предлагаешь сделаться куском дерьма и плыть по течению? Я правильно все понял?

— Нет. Я предлагаю быть в потоке, а не переть поперек него. Заведи дневник, — сказала Ольга, никак не реагируя на мой дерзкий тон. — Запиши в него все, что с тобой случилось, и как можно подробней. Занеси в него все победы и поражения. Пусть это будет первая глава. Поверь мне, она будет короткая. Кстати, ты не забыл своего обещания найти амулет близнецов?

Мы спустились в мастерскую, где я отыскал старую шкатулку и, порывшись в ней, извлек янтарный амулет, который носил Наум в детстве, пока не перетерся кожаный шнурок. Помню, я даже склепал взамен прочную тоненькую цепочку, но парнишка наотрез отказался носить украшение. С тех пор невзрачная безделушка пылилась в шкатулке. Естественно, в суете последних дней я забыл о ее просьбе. Ольга в нетерпении выхватила амулет из моих рук и, вглядевшись, разделила его на две части ловким движением пальцев. В почти незаметном срезе виднелось какое-то вкрапление: явно не из здешнего времени тонкая полоска металла, снабженная крохотными контактами.

— Не простой амулет, как я посмотрю. Что это?

— Эта штуковина, наверное, еще из твоего времени, Самойлов ее всегда на шее носил. Это запоминающее устройство для киберстанции.

— Киберстанции?! — удивился я, с трудом вспоминая подобное словосочетание.

— Ну может в твою бытность оно как-то по-другому называлось, киберпартнер или компьютер.

— Флешка, что ли! — удивился я и взял из рук Ольги совершенно забытое мной устройство.

— Не знаю, на моей памяти такими терабайтными уже не пользовались…

— Ну ни фига себе откровение! Доказательство для меня, конечно, стопроцентное, но только вот в толк не возьму, что же оно доказывает?!

— Эта флешка, как ты ее назвал, принадлежала Самойлову, потомки которого и составляют большую часть знати в моей земле. А теперь оказалась на шее одного из близнецов, воспитанных в твоей крепости. Я, когда их здесь увидела, чуть дара речи не лишилась.

— Так, выходит, они что, родственники?!

— Ты одичал в этой глуши! Ну разумеется! Они его прямые потомки! Дети старшего из правнуков Аритора, того самого, за которого тебя принял шаман Олав! Да они и похожи на него как две капли воды. Не будь у них ни одного доказательства, я бы и так поняла, откуда они взялись.

— Так, ладно. Новость, конечно, сногсшибательная, но давай об этом позже.

Я стоял на крепостной стене, глядя на море огней, колышущихся на ветру. Там, внизу, тысячи людей, вооруженные, алчные, они пришли в мой дом, чтобы взять то, что им не принадлежит. Странно, но после разговора с Ольгой я смотрел на это все немного иначе. Почему-то вспомнилась квартира моего приятеля Алексея в Москве. Он жил в высотном доме на двадцатом или двадцать первом этаже. И когда я бывал у него в гостях, мы часто выходили на балкон покурить, потрепаться, глядя на ночной город. Там так же стлались под нами тысячи разноцветных огней. Ровные бусинки фонарей вдоль широких улиц. Яркие блики автомобильных фар, окна в домах. Глядя на город сверху, я почему-то всегда испытывал чувство умиротворения. Прилив положительных эмоций наполнял мою сущность, надолго оставляя от таких визитов приятные воспоминания.

Почему-то здесь и сейчас, на высоких башнях возведенной мной когда-то крепости, возникало то же самое чувство умиротворенности. Эти стены уже смогли однажды удержать осаду. Хоть и наспех поставленные, сумели уберечь все, что было скрыто за ними. Сейчас прочность каменной кладки не имела значения. Все тленно по обе стороны от них. Ольга права. Я действительно стал бельмом, занозой. Я нарушил естественный ход событий, вмешался не в свое дело. Почему, вытянув «счастливый» билет в этот век, я решил, что просто обязан повлиять на все происходящие в нем события? Кто сказал, что я имею на это право? Я что, получал четкие инструкции? Или, быть может, считал своим долгом переписать известные мне страницы истории? Артефакты, которых, как оказалось, немало, созданы не для забавы. Быть может, они существуют только для того, чтобы просто наблюдать за событиями. Пусть даже и вмешиваться, но делать это осторожно, незаметно, помня об ответственности за все последствия. Я уже наломал дров. Уже вывихнул ход событий. Уверен, гибель семьи лишь малая плата за такое грубое и беспринципное вмешательство. Это ответная реакция самой материи пространства-времени на инородное внедрение. Уничтожение крепости должно стать жирной точкой в этой нелепой сказке. Уже через пару десятков лет не останется свидетелей. Еще через двадцать забудут или исказят происходившие здесь события. И все вернется в прежнее русло, выправится. Смешно, но сейчас чувствую себя, как школьник, которому показали его безобразное поведение. Не наказали, нет, но подробно и внятно объяснили, почему не следовало так поступать. Напоследок я собирался сделать еще одну глупость. Отомстить Михаилу за все, что он совершил. Но, поразмыслив над поучением Ольги, понял, что не стану этого делать. Убив никчемного князька, я сделаю его жертвой. Поставлю в ряд мучеников, пострадавших от злых деяний антихриста, князя-колдуна, Коваря, ареда. А так, оставив его живым, я докажу потомкам, что это не так. Летописцы, быть может, и соврут, приукрасят, но надеюсь, что все же вместе с добрыми его делами не забудут упомянуть и позорные страницы. Время рассудит, коль посчитает нужным, а мое дело — сторона. Я научусь быть терпеливым, способным сдерживать собственные сиюминутные порывы, желания. Хочу верить, что последняя битва за эту крепость станет для прочих завоевателей хорошим уроком, неким призывом к тому, чтобы научиться решать споры мирным путем, а не войнами и грабежом. Наивно. Сам понимаю, но вдруг.