– Я не очень хорошо знаю город, – нахмурился Ион, согревая пальцы о стакан. – Но на западе Киева помню лишь один наземный рельсовый путь. И он упирается в Сырец. Крайнюю станцию Креста.

– Умничка, – похвалила Альбина. – Все правильно, ходоки пришли в самый Сырец. И ближе всего, и добираться удобно. Попасть на станцию не получилось. Им просто не открыли.

– Неудивительно.

– Это еще не все. – Альбина помрачнела. – Мало кто знает, но в тот момент Сырец избавлялся от мусора самым простым способом – его спешно вытаскивали в масках наружу и сбрасывали на улицу. Там еще крыльцо такое было, с серебристыми обожженными перилами.

– Про крыльцо ты откуда знаешь?

– Знаю, потому что однажды вместе с мусором выбросили меня.

Ион застыл с обжигающим пальцы стаканом. Альбина пожала плечами, отхлебнула из своего.

– Кажется, мне уже лет двенадцать было, – сказала она. – Уже кровоточить начала. Ты прикинь, таких, как я, за ценный ресурс не считали. Или решили, что я больше ни на что не гожусь. В общем, в мусоре меня и нашли. Прогресс в сравнении со свиными шкурами, верно?

Ион отставил стакан, молча обнял Альбину, притянул к себе. Ее тело будто сразу стало маленьким – дрогнуло, съежилось, прильнуло к нему.

– Не надо, – попросила она. – Мысль потеряю.

Ион отпустил ее.

– Да. – Альбина вытерла глаза. – «Красные» ходоки забрали меня к себе. Удивительно, но там со мной обращались по-человечески. Видать, еще на что-то надеялись – на восстановление мира, на новое начало. Много тогда людей на Нивках было хороших. Обучили меня всему, что знали. А из ходоков тех никто не прожил дольше года. Первое поколение сталкеров, сам понимаешь.

– Понимаю, – произнес Ион. – Сам я отношусь к последнему.

– Вот. Я жила на Нивках лет до шестнадцати, пока и эта станция не начала загибаться. Холод, трещины на стенах, болезни. Очень тяжело сидеть всем в одной огромной комнате. Мы решили сменить место, и тут вспомнили про все еще рабочий железнодорожный маршрут. Решили, что черт с ним, с Сырцом вашим. Поедем дальше, а там дорожка выведет. Кто-то сочтет забавным, но женщины в основном остаться решили. А я уехала.

– Дальше – это куда?

Альбина отставила пустой стакан, подошла к двери, взялась за штурвал.

– Тебе интересно? – спросила она.

Ион кивнул, быстро оказался рядом. Альбина повернула замок.

– Мы родились под счастливой звездой, – сказала она. – Нашли землю обетованную, считавшуюся заброшенной. А она ждала своих первооткрывателей… Слушай, помоги мне, а то эта штуковина вечно заедает.

Ион взялся за штурвал, повернул его, и дверь распахнулась.

Они вышли наружу – в гигантский павильон с рядом таких же дверей. Перед учителем развернулся оживленный комплекс, полный механизмов, станков, оборудования, складов. Он стоял на втором этаже из трех, на решетчатом мосту, сквозь сетку которого видел спину увлеченного своим делом сварщика. Еще дальше трое техников возились с висящим на цепях двигателем. В центре комплекса располагался гигантский локомотив, в котором учитель узнал дизельный тепловоз. Рядом находились еще две моторизованные тележки, и с них сгружали коробки.

Альбина взяла потрясенного Иона за локоть, лукаво улыбнулась.

– Добро пожаловать в Огород, – сказала она. – Четвертую, Голубую ветку киевского метрополитена.

Давид вырвал у Эльзы карту, покрутил во все стороны, просветил фонарем сверху и снизу. Дунул на нее, словно ожидал увидеть проявившиеся буквы с секретами.

– Что ты ищешь? – спросила Эльза. – Или просто тянешь время?

– Перед чем мне тянуть время?

– Перед выводами.

Давид опустил листок, посмотрел на землю, словно там лежали другие части карты.

– Меня не карта пугает, – сказал он. – А то, что ее кто-то нарисовал.

– На Красной линии не могло остаться людей, – вымолвила Эльза. – Ты это знаешь.

– Уточню. На Красной ветке сейчас не могло остаться людей. Но выжить при начале войны они могли, чтобы куда-то перебраться.

– А кто тогда карту рисовал? И зачем? Даже если они выжили и перебрались в другое место – к чему оставлять пометки с координатами возвращения?

– Потому что эта карта – предмет для торга. Вот видишь, твоему Толику она понадобилась.

– То есть он не из «красных» был?

– Давай по одной проблеме за раз, Эльза. У меня башка трещит уже.

Давид проверил автомат, подошел к телу бородача, подобрал валявшийся рядом самопал. Конструкция автомата была до того кустарной, что все ходило ходуном при малейшей тряске. Как эта штука могла стрелять – непонятно.

Снаряжение мертвеца тоже оставляло желать лучшего – никакого намека на броню или хотя бы теплоизоляцию. Даже Эльза в своей дурацкой кофте была одета куда практичнее. Между тем броня могла бы Толика и спасти, если учесть, что пуля сразила его чуть ли не в самый центр спины.

– Давид, – пробормотала Эльза.

– Что? – спросил парень, глядя на нее. – Следи за местностью.

– Я… не могу. У меня руки трясутся.

– Тебе страшно?

– Да.

– Но ты справишься? – Давид вернулся к обыску тела. – Тебе надо смотреть по сторонам. Все будет хорошо, так ведь?

– Я не знаю.

– Эльза?

– Чего?

– У тебя луч дрожит. Сделай так, чтобы не дрожал.

Девушка перехватила фонарь двумя руками, но пятно света лишь забилось сильнее. Вздохнув, Эльза попробовала расслабиться, и у нее буквально застучали зубы.

– Все хорошо, – произнес Давид. – Просто здесь холодно, а ты кофту снимала. Скоро мы отсюда выйдем, быстро согреешься.

– Скорее бы. Нам нечего тут делать.

– Не смотри на Толика. Он был плохой.

– А я хорошая?

– Ты самая хорошая.

– Ну раз ты так говоришь. – Девушка попробовала улыбнуться.

– Говорю.

Осматривая оружие и сравнивая его со своим Калашниковым, Давид сказал:

– У меня есть подозрение, что кто бы ни выжил на Красной ветке и где бы они там ни обитали сейчас – со шмотками у них все в порядке. Оружие запасти легче, чем еду, и оно многоразовое при грамотном уходе. Чтобы кто-то отправился на дело с таким кустарным ломом – должны быть причины.

– Кого-то хотели подставить, – предположила Эльза, постепенно справляясь с головокружением. – Толик пришел по тайному проходу на Бориспольскую, через генератор устроил слабое подобие теракта – по сути, хулиганство. Он должен был оставить на месте эту вот фигню, чтобы подозрение пало на кого-нибудь в Кресте. Кто там делал стреляющие самоделки?