И все. Сразу стало очень тихо. Женя бросилась искать одежду. Она искала ее целую вечность. Джинсы, кроссовки, свитер. Она выскочила из дома, села в машину, завела мотор. Руки ее продолжали дрожать. Да, велико было искушение позвонить Владимиру и рассказать о звонке. Как бы он обрадовался, что Ленка жива! Тогда бы и он вздохнул с облегчением… Камни в спальнике! Надо же до такого додуматься!

Ее всю трясло. Мысль о том, что звонок ей приснился, не давала покоя. Она несколько раз вглядывалась в экран включенного телефона, чтобы лишний раз убедиться в том, что звонок все же был, вот же он, номер Лены, она не забудет этот порядок цифр никогда в жизни! Но тогда в чем же смысл этой дуэли? Этого обмана? Понятно, что все это дело рук Семена, но зачем ему было устраивать такой спектакль, и, главное, кто придумал эту дуэль? Неужели тоже он? Значит, Лена была с ним заодно? Непонятно. Если так, то как же получилось, что она ранена по-настоящему? Чертовщина какая-то. Может, ему нужно было убрать Шехова? Может, на его место он собирался поставить другого человека? Но не слишком ли это сложный ход? Куда проще было бы сказать Владимиру все как есть. К тому же если бы Шехова арестовали по подозрению в убийстве жены, то кто знает, как бы он себя повел, а вдруг вместе с собой и с ней, Женей, он притянул бы к этому делу Семена? А почему бы и нет?

Мысли в голове путались. Автомобиль уже вылетел из города и теперь мчался по ночной трассе, обгоняя редкие машины. Женя не представляла себе, как она сейчас встретится с Леной. В темном лесу. С покойницей Леной.

Телефон снова ожил, зашевелился в кармане, загудел, запыхтел. Судорожным движением Женя взяла его в руку.

– Слушаю.

– Это я, – шептала в трубку Лена. – Ты сейчас где?

– Мне еще километров шесть, и я сверну к дачам. А ты где?

– В лесу. Меня всю трясет. Приезжай скорее. Прошу тебя…

В лес Женя въехала, не помня себя от страха. Трясясь по кочкам, отчего свет фар так и метался по стволам сосен и елей, она, стараясь издавать как можно меньше шума, совсем снизила скорость и в тот момент, когда фары выхватили из жуткой голубоватой темноты тоненькую фигурку в белом, резко нажала на тормоз. Машина встала. Женская фигурка бежала навстречу, руками держась за грудь. Да. Именно в том месте была смертельная рана. «Она мертва», – так сказал Семен, когда Лена рухнула после выстрела на землю и он подбежал к ней. «Она мертва, мать вашу…» Он врач, и Женя сразу, безоговорочно поверила ему. Да и у Лены вся грудь была в крови. Пятно расползалось на глазах. Невозможно было не поверить в то, что она мертва. «Я предупреждал, что это закончится кровью, смертью… Что вы теперь намерены делать?»

…Женя зажмурилась и почувствовала, как к ней подбежали и обняли. Это была Лена. Это были ее нервные объятия, ее запах, точнее, запах ее духов. Она была жива. И Женя открыла глаза. Лицо Лены было белым, глаза ввалились.

– Бедняжка! – вдруг сиплым голосом воскликнула Женя и уже вполне осознанно прижала подругу к себе. – Господи…

Она разрыдалась.

– Слушай, поехали, а? – взмолилась Лена. – Вытри сопли. Нам нельзя здесь оставаться. Он может проснуться в любую минуту.

Она села рядом с Женей на переднее сиденье.

– Жалко, что Шостака нет, похоже, Семен убил его… Господи, как же мне страшно… И рана болит… Мне бы обезболивающий укол… У тебя есть знакомые доктора?

– Нет. Но можно вызвать частного врача, у меня есть один телефон, другое дело, что я лично незнакома с этим человеком… Не знаю, можно ли ему довериться.

– Деньги заплатим, и он никуда не денется. Сделает перевязку и скажет, в каком состоянии находится рана. Вдруг заражение крови? Представляешь, как будет обидно, если я на самом деле умру? – Лена повернула голову к Жене и вдруг совершенно неожиданно прильнула к ней в порыве нежности, потерлась лицом о ее плечо. – Женька, ну и кашу я заварила, аж самой тошно… Так влипнуть…

Они обе хотели друг другу сказать что-то важное, но было ясно, что Лена быстро теряет силы, а Женя никак не может успокоиться. Одно они поняли без слов – только вместе они могли сейчас чувствовать себя в безопасности. Они доверяли друг другу, как если бы не было никакой дуэли, не было всего этого кошмара. Мужчины, из-за которых они дрались, превратились в неясные очертания и рассеялись, как туман.

Женя привезла воскресшую подругу к себе домой и позвонила по телефону. Она уже не помнила, кто ей порекомендовал этого доктора – Кузнецова Николая Ивановича. К счастью, он сам взял трубку. В разговоре с ним она сразу объяснила, что у нее дома находится женщина с огнестрельным ранением. Кузнецов Николай Иванович все сразу понял, после чего пообещал быть по адресу через полчаса. За это время Женя успела раздеть Лену и уложить в постель. Лена была уже очень слаба. Приехавший даже раньше обещанного Николай Иванович, молчаливый, розовощекий, кареглазый человек, осторожно принялся снимать пропитанную мазью повязку. Лена застонала от боли. В комнате запахло больницей… Грязные бинты он бросал в принесенную Женей эмалированную миску. Женя, увидев глубокую темную рану с розовой припухлостью по краям, чуть не лишилась чувств. Да уж, это точно не было бутафорией. Если бы доктор знал, кто прострелил такое красивое тело… Удивился бы или испугался?

Лена потеряла сознание, но спустя полчаса, пока доктор возился с ней, снова пришла в себя и принялась стонать. После укола уснула.

– Она в таком ужасном состоянии не столько от раны, – сказал перед уходом доктор, – сколько от нервного шока, у нее налицо все признаки физического и нервного истощения. Не скрою, мне очень хочется увезти ее с собой, в мою клинику, где она была бы в полной безопасности, но, я так понимаю, это невозможно…

– Да, это невозможно, – ответила, борясь с собственной трусостью, Женя. Она боялась, что снова потеряет Лену или что ее привлекут за попытку убийства в случае, если Лена расскажет, кто в нее стрелял. – Но я могу в случае, если ей станет хуже, позвонить вам?

– Да, конечно. Вы видели, я сделал ей укол, она хорошенько проспится, и уже утром ей будет значительно лучше. Попытайтесь накормить ее куриным бульоном, но только не жирным. Сварите ей компот, сделайте творожную запеканку.

Он был приятный, этот Николай Иванович. Женя подумала, что он непременно поставит Лену на ноги. Надо только набраться терпения и не паниковать раньше времени.

Заплатив ему и закрыв за ним дверь, Женя уселась в ногах Лены и стала думать над тем, что она скажет Шехову, когда тот вернется из Питера. Расскажет она ему о том, что Лена жива, или нет? И как вообще теперь с ним себя вести?

Постепенно дыхание Лены стало ровным, щеки разрумянились, она уже не выглядела такой больной. И Женя, намаявшись за эти последние часы, что она провела со своей воскресшей подругой, подумала вдруг о том, что все произошедшее, что эта дуэль – только игра воображения, и если сейчас откинуть одеяло и расстегнуть пижамную кофту на груди Лены – никакой раны не будет… Обкурились девочки. Поиграли в острые ощущения, и хватит! Уж слишком невыразителен и мелок на фоне подлинных человеческих страстей предмет их спора – Саша. Или же дело в них самих, в не удовлетворенных жизнью и обделенных настоящей любовью и верностью женщинах? Перепробовав множество удовольствий с неосознанной целью обрести что-то ценное, способное внести хоть какой-то смысл в их жизни, они набросились на этого Сашу и чуть не разодрали его напополам. Зачем? Чтобы он не достался той, другой, одной из них, это ли не пошлость?..