– Да, – не оборачиваясь, проговорила женщина. – Он любил рассказывать о том времени… О таблетках я тоже не знала. Я хочу сказать, не знала, что он болен.

– Вы знаете, чем он зарабатывал на жизнь?

– Я не задаю личные вопросы, мистер…

Тут я понял, что мы до сих пор не представились друг другу. Я назвал свое имя, а она – нет.

– Итак, мистер Бертранд…

– Зовите меня Джек.

– Хорошо, Джек. Я так и не поняла, что ты тут делаешь?

– Вот, подумываю снять эту квартиру. А ты живешь в этом районе?

– Нет, я живу в Вудхэйвене. А до этого жила в Бронксе. Я не американка, приехала в Нью-Йорк десять лет назад.

– Я заметил акцент. Французский?

– Да, я из Франции. А когда ты думаешь заселиться, Джек?

– Скоро; может быть, на следующей неделе. Я еще не закончил с бумагами.

Женщина вдруг занервничала. Она резко затушила сигарету, достала из сумки сотовый и вышла в кухню.

До меня долетали только обрывки фраз: «Нет, он не… Почему ты так со мной разговариваешь?.. Да, я сразу туда, не волнуйся…»

– Извини, мне пора, – сказала она, вернувшись в гостиную. – С тобой все в порядке? Ты побледнел.

– Сегодня было много работы, даже ланч пришлось пропустить, но я в порядке.

– Тогда ладно. Еще увидимся, береги себя.

Женщина надела жакет, взяла сумку и подошла к двери.

Я, собравшись с духом, попросил у нее номер телефона.

– Можно я позвоню тебе на следующей неделе? Сходим куда-нибудь, выпьем по чашечке кофе или что еще.

Она посмотрела на меня немного удивленно, потом пожала плечами и написала свой номер на желтом самоклеящемся листке.

– Спасибо. Я позвоню.

Перед тем как уйти, женщина повела себя крайне странно. Она подошла очень близко ко мне и, как будто боялась, что нас могут подслушивать, шепнула на ухо одно-единственное слово. И сразу после этого вышла, не дав мне шанса ответить.

Этим словом было – «беги».

Дневник Джека Бертранда (2)

На следующее утро я встал пораньше и позавтракал в ближайшем кафе. Я чувствовал слабость и плохо соображал, как с похмелья. Не анализируя свои действия, я отправился домой, затолкал кое-что из вещей в сумку и вернулся в квартиру Хэйла. Остаток дня я провалялся на диване в гостиной, пил кофе и читал его записи.

Меня странным образом притягивал этот парень, который так рано и так трагически ушел из жизни. Судя по его записям, несмотря на то что его сердце было разбито после тех ужасных событий в Париже, он остался добрым и ранимым человеком. Хэйл познакомился с Джошуа Флейшером, когда они оба учились на последнем курсе университета, и это знакомство стало для него роковым. С того дня вся его жизнь медленно и неуклонно пошла под откос. Он просто старался удержаться на плаву и еле сводил концы с концами. Хэйл считал себя жертвой драматических обстоятельств, а спусковым крючком послужил вечно неудовлетворенный и злой Флейшер.

Однажды ночью в парижском отеле случилось нечто ужасное.

Хэйл не уточнял, что именно, написал только: «В ту ночь я потерял все».

И, упоминая о Флейшере, добавил: «Он уничтожил ее, а вместе с ней и меня. Почему он так поступил? Потому что мог. Потому что он таков. Как скорпион, укусивший черепаху, которая перевезла его через ручей».

В магазине на углу я купил кое-какие продукты и дальше все выходные провел за чтением записей Хэйла. В понедельник я проснулся очень рано и не сразу понял, где нахожусь. Это место показалось мне подозрительным и враждебным, и я почувствовал большое облегчение, когда вышел из квартиры. Блокноты остались на кофейном столике у дивана. До Элмер-авеню я добрался на автобусе и сразу пошел в офис. На входе в здание я почувствовал себя виноватым, как будто делал что-то плохое и меня могли вот-вот разоблачить. Я не мог позволить себе остаться без работы. Несмотря на все мои попытки отложить что-нибудь на черный день, практически я был на мели.

День выдался тот еще.

Надо было осмотреть две квартиры на Хайтс и домик недалеко от Куинс-бульвар. В одной квартире умерла старушка, причем за неделю до того, как соседи вызвали полицию, так что, когда мы приехали, жуткий запах еще не выветрился. На парковке кто-то поцарапал нашу машину, а Линда чуть не вывихнула лодыжку, когда карабкалась на чердак.

Перед тем как вернуться в офис, мы остановились на ланч в кафе на Девяносто девятой улице в Форест-Хиллсе.

– Слышно что-нибудь о том парне из Джексон-Хайтса, Абрахаме Хэйле? – спросил я Линду, когда официантка принесла наш кофе с бейглами.

– О ком? Милочка, что это? Я не просила добавить сливочный сыр, я просила копченый лосось.

– Хотите, чтобы я поменяла?

– Нет, некогда ждать. Так что там с этим парнем? Что-то не так?

– Просто интересно, вот и все.

– С чего бы это?

– Я тут вспомнил, ты знаешь одного парня из сто пятнадцатого участка, и…

– Ну да, его зовут Торрес, Мигель Торрес.

– Я подумал, может, ты узнаешь у него, нарыли они что-нибудь новое по делу Хэйла или нет?

– И с чего бы мне его об этом спрашивать?

– Говорю же: просто любопытно.

– И с каких это пор ты стал таким любопытным? Нашел что-то в той квартире и не стал докладывать? Лотерейный билет, небось?

– Перестань, Линда, не будь такой…

– Какой? Мне не нужны проблемы, Джек, – и так хватает. Ладно, вернемся в офис, позвоню Торресу. Как, говоришь, его зовут?

– Абрахам, Абрахам Хэйл. Спасибо, я твой должник.

– Не за что. А теперь доедай свой бейгл, нам пора. Ты вообще в порядке? Выглядишь не очень. Может, тебе бросить курить?

– Теперь мы перестали говорить о загрязнении окружающей среды, о городских бандах или некачественной еде. Главная тема – вред курения. Посмотри на эти бейглы… Помнишь, какими они были большими и вкусными, когда мы были детьми? Забудь. Я просто не выспался. И я не голоден, а эта еда – дерьмо.

– Я знаю, что ты не женат, но ты с кем-то встречаешься?

– Нет, а почему ты спрашиваешь?

– Потому что я знаю, как тяжело жить одной. Ты слышал, что приключилось с Ральфом?

– Что?

– Его дядя с севера умер и оставил ему небольшое состояние и ферму в пять акров у озера в округе Мейвилл.

– Повезло ему.

– Ага… А теперь раскошеливайся, и пошли отсюда.

Следующие две ночи я провел в квартире Хэйла. Снова и снова перелистывал его записи. Я больше не боялся, что меня застукают в чужой квартире: из коммунальных служб никто не приходил, по телефону никто не звонил.