Ее ладонь лежала на его руке. Наверное, она хотела убедиться, что красавчик, сидящий рядом, не наваждение, а живой человек из плоти и крови. Я поискала глазами выход, но тут Лола запела одну из моих любимых баллад из репертуара Нины Симон. Не знаю почему, но мне стало грустно. Наверное, бессознательно я считала Шона своим; так сказать, держала про запас.

Снова посмотрела в его сторону. Теперь они держались за руки. Шон наверняка не станет терять времени даром и быстренько отвезет ее к себе домой, чтобы продемонстрировать свою постельную сноровку. А может, уже успел это сделать. Он неприлично смазлив, как актеры из сериала «Скорая помощь», глядя на которых думаешь, что они не вылезают из спортзала. Шон поднял голову и поймал мой взгляд. Тут же выпрямился и сбросил руку своей спутницы, как стряхнул с себя горячий уголек.

Я заставила себя смотреть исключительно на Лолу. Меня хватило минут на десять. Как только между песнями возник перерыв, я быстро вышла из зала на улицу. Зимний воздух мгновенно прочистил мне мозги и, главное, сковал чувство жалости к себе любимой.

– Элис, подожди! – Голос Шона раздался как раз в тот момент, когда я отстегивала цепочку, которой мой велосипед был прицеплен к ограде.

– Возвращайся, – с улыбкой ответила я. – Не хочу портить тебе вечер.

– Все не так, как ты подумала. Она пригласила меня сюда, чтобы я немного развеялся, только и всего. Это ровным счетом ничего не значит.

– Ага, как же.

– Но это правда. – Шон нахмурился и положил руку на седло моего велосипеда. – Из-за тебя я уже которую ночь не могу уснуть. Ты сама не знаешь, что делаешь со мной. Я не могу думать ни о ком, кроме тебя.

– Послушай, Шон. Это замечательно, что ты кого-то нашел. Но сейчас могу я сесть на велик?

– Лучше дай мне высказаться.

Я как можно глубже засунула в карманы замерзшие руки.

– Так и быть, продолжай.

– Рано или поздно тебе это аукнется.

– Не поняла?

– То, как ты используешь людей. – Лицо Шона пылало праведным гневом. – В конце концов кто-то не захочет мириться с тем, что его без объяснений выбрасывают на свалку, как мусор.

Шон возвышался надо мной, дрожа всем телом – не то от холода, не то от ярости. Затем он отпрянул назад, будто испугался, что не сумеет сдержаться и совершит что-то непоправимое, о чем потом будет жалеть. Вид у него был растерянный, словно он не мог решить – поцеловать меня или врезать кулаком в лицо.

Ни то, ни другое меня не устраивало, и я несказанно обрадовалась возможности укатить по холодной улице, когда он меня отпустил. Всю дорогу до дома меня терзало чувство вины: в чем-то Шон все-таки прав. Зачем вступать в отношения, если не уверена в собственных чувствах? Я стараюсь все сделать правильно, но результат всегда один и тот же.

Вернувшись домой, я отправила Уиллу эсэмэску – поздравила брата с началом новой жизни, но он мне так и не ответил. Прежде чем забраться в постель, на всякий случай разок выглянула в окно. Автобуса возле дома не было. Непонятно, куда он подевался? Впрочем, случалось, что он пропадал надолго, месяцами не давая о себе знать.

Роман Моники Али[29], лежащий на моем прикроватном столике вот уже пару месяцев, сегодня не вызвал желания взять его в руки. Я выключила свет, но перед глазами тотчас возник Шон с перекошенным от гнева лицом. В конце концов я уснула, но часа в три ночи меня разбудил какой-то звук. Ошибки не было: из-за тонкой перегородки явственно доносился ритмичный стук. Затем я услышала хихиканье, а спустя пару минут глубокий сладостный стон – мужской – и скрип пружин. Все ясно. Лола привела мужика, чтобы отпраздновать свой удачный певческий дебют.

Я же лежала, таращась в потолок, и, стиснув зубы, слушала, как за стеной развлекаются эти двое. Завтра по пути на работу надо будет зайти в аптеку и купить пакет надежных берушей.

В конце концов Лола и ее новый партнер сделали перерыв в своем любовном марафоне – под утро, когда прозвенел будильник. Ритмичный стук изголовья кровати о стену наконец стих. Я подошла к холодильнику и выпила стакан холодного молока. Что-то такое есть в молоке: оно поднимает настроение. Наверноее, мне нравится ощущение нетронутости, которое создает его белый цвет. Или оно будит воспоминания о начальной школе, когда будущее простиралось не дальше ближайшей перемены и следующего урока и когда не нужно было самой принимать решения.

Я разбила два яйца о сковородку со скворчащим маслом, а когда глазунья была готова, положила ее между двумя кусками хрустящего ржаного хлеба.

Местная бесплатная газетка сообщила мне о жизни нашего района, которая раньше проходила мимо меня: о благотворительных распродажах в церквях, о требовании жителей установить «лежачих полицейских» на Тули-стрит, об открытии новой художественной галереи на Чайна-Уорф. Похоже, жизнь в нашем районе била ключом. Местные жители устраивали собрания, открывали магазинчики, пытались улучшить то одно, то другое.

Не успела я закончить завтрак, как в коридоре возник голый мужчина. Я принялась разглядывать его отлично сложенное, мускулистое тело, а он повернулся ко мне лицом.

– В ванную? – спросила я.

– Если можно. – Его улыбка была абсолютно безмятежной; судя по всему, нагота – его обычное состояние, а одежда ему ни к чему.

– Последняя дверь налево.

Он вежливо поблагодарил меня взмахом руки и как ни в чем не бывало прошествовал через прихожую. Лола появилась секундой позже. На лице блаженная улыбка, на теле – мужская рубашка.

– Приятный вечер? – спросила я.

Она опустилась напротив меня на стул. Ее тело – довольное тело – выражалось красноречивее всяких слов.

– До такой степени хорошо? – уточнила я.

– Более чем. – Ее глаза смотрелись сонными и по-кошачьи ленивыми. Казалось, она вот-вот замурлычет.

– Тогда рассказывай дальше. Как его зовут и где ты его подцепила?

– Ларс. Он бармен в «Винополисе».

– Дай угадаю: он ведь датчанин, верно?

– Швед.

Я кивнула:

– Тогда понятно, почему он любит расхаживать голышом.

– И еще кататься голым по снегу и хлестать себя в парной веником, – хихикнула Лола.

– Кофе будешь?

– Буду. И, пожалуйста, подруга, сделай чашечку для Ларса.

Я набрала в чайник воды.

– Кстати, Лола, вчера вечером ты потрясающе пела.

– Откуда ты знаешь? – тут же надулась она. – Ты слиняла, не дослушав и половины песен.

– Извини. Просто была вынуждена спасаться бегством от одного старого ухажера. И все равно, ты была великолепна. Я понятия не имела, что ты так хорошо поешь.