Поскольку военные вопросы, к которым относилось и разоружение офицерства во время войны, были вне компетенции думы, для их согласования к заседавшим был вызван адмирал Колчак, прибывший с контр-адмиралом Веселкиным. Оба адмирала прибыли на встречу не без некоторого раздражения, ибо вновь были отвлечены от своих непосредственных задач руководства боевыми действиями флота и тыла и вовлечены в сомнительные дискуссии по реформированию нового милицейского аппарата города. Однако дело касалось чувствительного вопроса разоружения флотских офицеров, на котором так настаивали «народные массы», и здесь долг адмирала Колчака обязывал его стать участником долгих переговоров с представителями думы и «трудового народа».

Вопросы разоружения полиции и жандармов, наконец, разрешились. Компромиссным вариантом, достигнутым на встрече командования флотом и разношерстной публикой в городской думе, стал план по организации временных флотских патрулей, наблюдавших за городским порядком на период формирования «милиции».

На том заседании один из выступивших либералов, в порыве неуемной инициативности, в качестве борьбы «с наследием царского режима», предложил отстранить от должности севастопольского генерал-губернатора Веселкина. Очевидный нонсенс был воспринят аплодисментами, и зал загудел, как встревоженный улей.

Взявший слово Колчак в краткой и энергичной речи напомнил собравшимся, что, несмотря на внутренние российские перемены, войну с Германией никто не отменял, а смена высших должностных лиц в прифронтовом городе без всяких на то оснований будет лишь на руку противнику.

С ним согласились, и даже спросили об ответных предложениях. В ходе завязавшегося диалога с президиумом Колчак пришел к ряду компромиссов с членами городской думы. В душе адмирал был рад, что его доводы отрезвляюще подействовали на собравшихся. Более того, заставили задуматься о последствиях действий, которые делегаты собирались предпринять в порыве неуёмной эйфории. Около часа ночи под крики «ура» изрядно уставший Александр Васильевич Колчак покинул заседание городской думы.

Радости командующий Черноморским флотом не испытывал, ибо кто бы еще год назад мог подумать, что он станет тратить драгоценное время в долгих и бессмысленных обсуждениях второстепенных вопросов городского самоуправления?

Увы, приходилось, ибо от него теперь зависели сотни судеб его подчиненных, ежедневно, ежеминутно подвергавшихся смертельной опасности от рук «революционеров». Об атмосфере тех дней очевидец вспоминал: «Разгул митингов с подстрекательскими речами, направленными против офицеров, порождали общий дух безнаказанности и безответственности, приводя все на флоте к полному хаосу. Ни один корабль не мог выйти в море без разрешения комитета, который по своему усмотрению изменял и отменял приказы командования. Посыпались требования отобрать у офицеров кают-компании, заставить их самих драить палубы и стоять вахты в кочегарках… Строгие и авторитетные офицеры под разными предлогами были удалены с кораблей и заменены слабыми и безвольными, рабски следующими на поводу у команды, служа мишенью для гнусных шуток и просто издевательств. Офицеры, имевшие несчастье носить немецкие фамилии, были поголовно объявлены шпионами»[19].

6–7 (19–20) марта адмирал Колчак направил председателю Совета министров М. В. Родзянко телеграмму следующего содержания: «От имени Черноморского флота и севастопольского гарнизона прошу принять и передать совету министров уверения, что Черноморский флот и крепость всецело находятся в распоряжении нового народного правительства и приложат все силы для доведения войны до победного конца».

В тот же день командующий Черноморским флотом огласил приказ военного и морского министра Временного правительства, отменивший наименование матросов «нижними чинами», титулование офицеров, а также ограничения гражданских прав нижних чинов. Невольный свидетель происходившего в те дни развала единой флотской системы традиций и устава отмечал, что в «приказе много говорилось о правах солдат и матросов, но совершенно ничего не говорилось об их обязанностях. Разрешалось не выполнять приказы и вообще не подчиняться своим офицерам. Отныне матросы должны были сами выбирать себе командиров по собственному вкусу… Ни о какой службе уже не могло быть и речи. Фактически офицеры были лишены возможности руководства. За ними постоянно следили „комитетчики“, вмешиваясь во все вопросы даже при планировании боевых операций»[20].

После того как телеграмма с «Приказом № 1 Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов о демократизации армии» была обнародована, в тот же день, около 22 часов в Севастополь приехала командированная Временным правительством группа членов Государственной думы во главе с рабочим И. Н. Туляковым, слесарем Сулинского завода, социал-демократом по своей партийной принадлежности.

В те неспокойные дни члены Государственной думы разъезжали по кораблям и частям и выступали на многочисленных митингах, разъясняя гражданам их права и агитируя за войну до победного конца и… против контрреволюции…

Прибывший в Севастополь по поручению Временного правительства и Петроградского совета Туляков подписал мандат, предоставляющий ЦВИК право «командировать по его усмотрению своих делегатов в различные города для организации воинских частей и рабочих партий в духе, продиктованном новым строем».

Думцы встретились и с командующим флотом. Умоляли поддержать начинания Временного правительства, гарантировать исполнения его приказов и, если потребуется, использовать всю власть и полномочия, чтобы воплотить их в жизнь. От Колчака ультимативно потребовали политического жеста, подтверждающего его лояльность временной петроградской власти.

Адмирал избрал менее болезненную для военного дела форму изъявления преданности Черноморского флота правительству, разумно издав приказ «в ознаменование великих событий освободить от наказаний за противодисциплинарные проступки, наложенных властью начальников не по суду до 8 марта на всех чинов подчиненных мне частей флота и армии».

Его визитеры сдержанно поблагодарили Колчака за сотрудничество, но упрекнули в отсутствии радикальной программы по дальнейшей либерализации обстановки.

Под давлением этих петроградских депутатов, требовавших постоянной борьбы с «наследием царского режима», в Севастополе был опубликован приказ коменданта севастопольской крепости о сложении с себя полномочий генерал-губернатором города Веселкиным.

Однако на том «либерализация политической и общественной жизни» в городе не завершилась. Вскоре городским властям пришлось опубликовать в газетах извещение начальника севастопольской охраны о том, что «за отсутствием надобности, бывшие чины полиции Севастопольского градоначальника» передаются в распоряжение воинского начальника.

На время это показалось достаточным, и депутаты отбыли восвояси докладывать о проделанной работе.

14 (27) марта 1917 года начальник штаба Верховного Главнокомандующего генерал-лейтенант Антон Иванович Деникин в докладной записке Временному правительству отмечал, что в Черноморском флоте отречение от престола Николая II встречено спокойно «и с пониманием важности переживаемого момента. Работы не прекращались и не прекращаются…» Как бы в подтверждение этих слов, 15 (28) марта в Петроград поездом прибыла ответная делегация Черноморского флота в составе 32 офицеров, кондукторов, матросов, солдат и рабочих. Делегаты были приняты членами Думы и Временным правительством.