Как свидетельствовали очевидцы, толпа бунтовщиков, волокущих адмирала по улице, была одета в самые фантастические костюмы: кто-то в вывернутых шерстью наружу полушубках шагал с трепетавшими на сыром весеннем ветру факелами. Иные в «конфискованных» офицерских пальто потрясали в воздухе саблями; часть заключенных, выпущенных незадолго до того из тюрем, охотно приняли участие в этой расправе, шествуя чуть поодаль в своих арестантских халатах.

Это полуночное шествие, освещаемое отблесками трепетавших на ветру факелов, производило на встречавших ему на пути прохожих страшное впечатление… Редкие горожане, оказавшиеся в тот час на улице, еще издали, увидев эту процессию, старались свернуть в переулки или, развернувшись, поспешить поскорее прочь. В свете факелов было отчетливо видно, как посреди этой воющей толпы, нетвердо ступая, передвигался адмирал. Лицо его было в крови. Искалеченный, но находивший в себе силы подняться с земли, Вирен еле передвигал ноги, то и дело соскальзывая на тротуар. Медленно двигался этот новомученик навстречу своей гибели. Из груди его не вырвалось ни одного стона, но его молчание лишь распаляло будущих убийц ещё больше.

Пресытившись терзаниями жертвы, «революционно» настроенная толпа окончательно добила ее штыковыми ударами на Якорной площади. Растерзанное тело адмирала перетащили к одному из ближайших оврагов.

Там и лежало оно еще продолжительное время, так как «революционеры» запретили жене Надежде Францевне Вирен и дочери Надежде Робертовне Вирен забрать его для погребения. Обе они счастливо избежали расправы и вскоре покинули Россию, устремившись в Европу.

В тот же день жертвами городского плебса и их неприметными вдохновителями в тот же день стали командир 2-й бригады линкоров начальник 2-й бригады линейных кораблей Балтийского моря контр-адмирал Аркадий Константинович Небольсин и еще два офицера.

Настроение балтийских матросов определял преступный для вооруженных сил России приказ Временного правительства № 1. Безнаказанность поступков гарантировала известную долю «решительности», усиленно подкрепленную заверениями назначаемых на флот правительственных «комиссаров»: низшие чины спешили как можно быстрее свести счеты с каждым неугодным им флотским начальником.

По ночам взбунтовавшиеся команды стали врываться в каюты офицеров на кораблях Балтфлота с вопросом, признают ли те Временное правительство? Отрицательный ответ гарантировал незамедлительный арест, а иногда, в зависимости от степени экзальтации толпы, и удар штыком.

Часто дикие, разъяренные, сбившиеся в банды матросы, дезертиры-солдаты и городская чернь, еще недавно почти незаметная обывателю, стали хозяевами положения на русских военно-морских базах.

Именно их усилиями была осаждена и разрушена городская тюрьма Кронштадта, откуда на волю были выпущены арестанты, а после присоединившиеся к толпе уголовники с удовольствием принимали участие в истреблении ненавистного «начальства».

По воспоминаниям очевидцев, «зверское избиение офицеров в Кронштадте сопровождалось тем, что людей обкладывали сеном и, облив керосином, сжигали; клали в гробы вместе с расстрелянными ранее людьми еще живого, убивали отцов на глазах у сыновей».

Бунт матросов в Кронштадте распространился от казарм 1-го крепостного пехотного полка, находившихся на Павловской улице. Сопротивление бунтовщикам оказали полицейские, жандармы, а также некоторые офицеры и даже юные воспитанники Морского инженерного училища императора Николая I, окна которого выходили на Поморскую улицу, по которой, крича, в поисках новых жертв рыскала городская чернь вперемешку с матросами. Но противостоять напору обезумевшей толпы было невозможно. Все, кто пытался ей сопротивляться, в том числе и доблестные офицеры Русского флота, безропотно отдавали свои жизни за своего царя, родину и веру…

Всего в Кронштадте в эти дни погибло более 40 человек. Всего за несколько недель февральской анархии в Кронштадте и Гельсингфорсе «революционной массой» были растерзаны два адмирала и более 200 офицеров флота.

1 марта 1917 года за отказ изменить присяге, данной государю у городского памятника адмиралу Макарову, матросами был расстрелян начальник штаба порта контр-адмирал Александр Григорьевич Бутаков. Его брату Алексею Григорьевичу, контр-адмиралу и командиру Петроградского порта, удалось избежать расправы.

В том же году он лишь был отставлен от службы приказом Временного правительства, что спасло ему жизнь. Выйдя в отставку, он недолго смог оставаться безучастным свидетелем развала флота. В 1918 году Бутаков тайно отправился на юг, где вовсю бушевала антибольшевистская борьба, и поступил в Вооруженные силы Юга России, продолжив борьбу с разрушителями державы до самой эвакуации Русской армии Петра Николаевича Врангеля из Крыма в ноябре 1920 года….

В те недобрые дни погиб и еще один представитель славной морской фамилии Бутаковых — капитан 1-го ранга 1-го Балтийского экипажа Сергей Сергеевич, застреленный матросами безо всякого формального повода, просто за факт принадлежности к офицерству.

Тогда же матросы убили командира линкора «Император Александр II» капитана 1-го ранга Николая Ивановича Повалишина и начальника Учебного минного отряда Балтийского флота контр-адмирала Николая Готлибовича Рейна.

В тот день, но с разницей в несколько часов по кораблям и береговым морским учреждениям прокатилась новая волна кровавых расправ. Командира учебного корабля «Африка» старшего лейтенанта Николая Николаевича Ивкова разъяренная портовая чернь живым спустила под кронштадтский лед.

Не пощадили капитана 2-го ранга Александра Матвеевича Басова, брата генерал-майора военно-морского судебного ведомства Владимира Матвеевича Басова, воевавшего впоследствии в рядах Вооруженных Сил Юга России и проделавшего долгий путь в составе чинов русской эскадры, пришедшей в 1920 году в тунисский городок Бизерту.

Оказался растерзанным толпой и старший офицер учебного судна «Океан» — капитан 2-го ранга Владимир Илларионович Сохачевский. Волна последующих убийств капитанов учебных судов имела целью обезглавить наставников флотской юности — корабельных гардемаринов.

В чем провинились перед пресловутым «народом» командиры парусников «Верный», «Океан», «Рында» — остается только гадать. Невольно напрашивается мысль, что этими действиями революционных вандалов управлял некий злой разум, решавший ясные стратегические задачи, направленные против будущего российского флота — её учебного флота.

В эти мартовские дни организованных городских погромов от рук распоясавшейся черни погибли капитан 2-го ранга Виктор Николаевич Буткевич, помощник главного минера Кронштадтского порта старший лейтенант Викентий Викентьевич Буткевич, инженер-механик старший лейтенант Валериан Константинович Баллас и мичман Борис Дмитриевич Висковатов, а также многие другие офицеры по Адмиралтейству, подпоручики и прапорщики.

По сведениям очевидцев, в Кронштадте погибло не менее 12 офицеров сухопутного гарнизона. Четверо его офицеров покончили жизнь самоубийством и еще одиннадцать пропали без вести…

2 марта 1917 года от рук убийц из толпы пали и начальник Школы юнг в Кронштадте капитан 1-го ранга Константин Иванович Степанов и командир 2-го флотского экипажа генерал-майор по адмиралтейству Николай Васильевич Стронский.