рядом с собой, и поправил свою мантию, которая до этого и так была в полном порядке. Но после этого, он изрёк:

– В катакомбах МИМа.

Глава 9

Последний выходной день закончился весьма быстро.

Микульев и Дарий потратили всё время на то, чтобы окончательно разобраться с определением третьего вида магической энергии, и понять, каким образом был создан тот Щит.

Догадка Дария, как оказалось, была провальной. Он искренне надеялся, что тот третий вид магической энергии имел божественную природу. От такого заявления Микульев даже поперхнулся и потерял дар речи.

Определить божественную энергию можно было и без использования Магического Зрения, простым взглядом. Если бы это была именно она, то заклинания Рафаэля, вне зависимости от того, какого цвета у него была эта самая энергия, имели золотой ореол. Но заклинание Щита не имело такого эффекта, из-за чего теория Дария провалилась с треском. И методом исключения, Шано установил, что третьей магической энергией Микульева был эфир.

– Эфиром мало кто может пользоваться, – рассказывал Дарий. – Если из десяти людей всего трое становятся магами, то из десяти тысяч магов находится тот, что владеет эфиром. Однако, управлять им в должной мере почти никто не может…

– Почему? – поинтересовался Микульев.

– Потому что нужно перемещаться в Астрал, Мир-Между-Мирами, – ответил Дарий. – Насколько я слышал, там мало кто способен выжить. Даже Боги могут оттуда не уйти живыми… Но те маги, кто смог там научиться пользоваться эфиром, становятся одними из лучших…

Увы, но про сам Астрал Дарий знал крайне мало. Так вышло, что среди энов в этом Мире-Между-Мирами почти никого не было, кто мог бы рассказать об этом, а те, кто всё-таки смог вернуться, во второй раз уже не возвращались.

Что же до обладателей двух видов энергии, то о них Дарий знал больше. Обычно такие маги обладали искажённой и обычной магической энергией. И именно в этом был минус. Ведь при столкновении двух противоположных по энергии заклинаний, нередко происходил мощный синтез, который обычно заканчивался сильным взрывом.

Внутри мага этот эффект имел прежнюю силу. И потому каждому из них приходилось не только использовать за раз лишь один вид энергии, но и не позволять своим двум резервам соприкоснуться. И именно потому магов с двумя резервами все боялись…

Однако, случай Микульева был действительно уникален. Содержать в себе сразу три вида энергии, почти вплотную друг к другу, было очень рискованно. Но парнишка до сих пор оставался жив, что серьёзно беспокоило Шано. Впрочем, он никогда не слышал о случае, где у мага была одновременно и искажённая магическая энергия и эфир. Так что, возможно именно благодаря эфиру внутри Рафаэль всё ещё был жив.

Случай же Дария в теле дикобраза был ещё более странным. Микульев, потренировавшись с Магическим Зрением получше, смог определить наверняка, что в его теле была сокрыта искажённая энергия, смешанная с обычной магической. Но вместо взрыва, магическая энергия Шано будто начала смешиваться с искажённой силой. Что из этого могло выйти, не знал даже сам Дарий. Но он осмелился предположить, что из-за этого у него получилось заметно проще перестроить своё дикобразье тело.

Как оказалось, после пробуждения в теле дикобраза, энрионский маг не мог какое-то время говорить на человеческом языке. Всё, что он мог – лишь ходить на четырёх лапах, да чувствовать свою магическую энергию. И потому он решил попытать счастья и узнать наверняка, на что он был способен. Как оказалось, магия всё ещё слушалась его, а резервы были того же размера, что и в предыдущем теле. Но вот что с ней делать – тот ещё вопрос…

Тогда Шано попробовал писать с помощью магии символы, но из-за величины магических потоков, шрифт получался слишком большим и заметным. А это никак не нравилось Дарию, ведь если и искать помощи, то явно не у всего института сразу. А озвучивать свои мысли при помощи магии могли лишь мастера Телепатии, но Дарий не относился к числу этих магов.

Когда же дикобраз заметил своего «убийцу», идущего по парку, стало ясно, что тянуть с разговором не следовало. Да и к тому же, вряд ли кто мог ещё вернуть душу эна обратно в его тело. И вот тогда, когда Дарий решил попытаться ответить что-то парнишке в том разговоре, он понял, что может говорить, как мог до этого!

– Кстати, – прервал своего друга Микульев, перекусывая своим бутербродом в перерыве между занятиями. – Ты ведь теперь стал больше похож на человека.

– В каком смысле? – покосился Дарий.

– А ты не заметил? – спросил Рафаэль. – Ты теперь ходишь на задних лапах почти без проблем, говоришь чётко и ясно, да и стал покрупнее…

– Кстати да… – согласился Дарий, вытягивая переднюю лапу вперёд. Посмотрев на неё, он кивнул, будто оценив её длину. – Но может это потому, что у меня тело ещё незрелого дикобраза?

– Разговорный аппарат точно отсутствует у всех дикобразов, – возразил Рафаэль. – Скажи, может быть такое, что твоя душа и магия меняют это тело так, чтобы тебе было максимально комфортно в нём находиться?

– Трансформация? – уточнил Дарий, почесав когтем подбородок. – Вряд ли. Для неё ведь нужно обладать колоссальным, просто демоническим талантом, и искажённая энергия у них явно отсутствовала.

– Не знаю, как у вас, энов, а у нас на Лантисе считают, что демон может сменить обличье почти мгновенно, – сообщил Микульев. Откусив ещё один кусок, он с наслаждением прожевал его.

– У нас также, – кивнул Дарий, откусывая уже свой кусок яблока. Не прожевав его, он продолжил с набитым ртом: – Нафковко нам ифвефно, они… – Дикобраз взял короткую паузу, чтобы прожевать всё как следует, а после проглотить. – …Они пользовались биологической своей особенностью менять облики. Магия в их крови сама по себе слушалась желаний хозяина, тому даже не требовалось ею как-то управлять.

– Значит, смена облика у них биологическая особенность? – подвёл итоги Микульев. Дарий кивнул:

– Отчасти да. Но, насколько я слышал, у каждого демона есть истинный облик, который так, или иначе нельзя скрыть в их родном мире… Хотелось бы мне там побывать…

– На родине величайших чудовищ в истории наших миров? – усмехнулся Микульев. – Как соберёшься, возьмёшь меня с собой?

В ответ на этот вопрос Дарий лишь рассмеялся. Но всё же