– Не мешает? – спросил Алехин.

– Что, ключ? Нет, не очень. Я привык. Видите ли, у меня хранятся достаточно ценные образцы, а доверять их нашему завхозу… ну, вы сами видели.

Потом в ход пошел другой ключ, причудливо изогнутый, и наступил черед последнего замка – механического цифрового на девять позиций. Набирая код, Баргозов демонстративно повернулся к капитану спиной, загородив обзор. Наконец он с усилием сдвинул створку и бросил через плечо:

– Прошу.

Комната кабинетом не являлась, скорее напоминала лабораторию или склад. Приборы, лабораторная посуда и микроскопы соседствовали здесь с массивными сейфами и металлическими шкафами. Все содержалось в образцовом порядке и, как заметил Алехин, носило следы недавнего употребления. Здесь велись какие-то работы, в воздухе витал специфический аромат химикалий. Профессор расположился за столом, сдвинул в сторону лэптоп и указал Алехину на стул.

– Итак, капитан, о нашем центре вспомнили наверху? С чего вдруг создавать у нас отдел безопасности? Какая задача перед вами поставлена? Может, скажете откровенно? Возможно, я смогу помочь.

Алехин откашлялся. Он не знал, с чего начать.

– Скажите, профессор, вы смотрите телевизор?

– Вы видите здесь телевизор? Нет, не смотрю, мне некогда.

– Работаете, значит. В то время как о вашем центре все позабыли.

– Мне плевать на всех. Здесь передний край науки. – Баргозов похлопал ладонью по столу. – Я ежегодно публикую до десятка научных работ. Поверьте, это много. Жизнь Сектора, его дыхание, его шевеление – там, в двух шагах отсюда, за Барьером. Сектор – это уникальная экосистема, бездна загадок, вызов для настоящего ученого! А его рассматривают как источник биотина, и только. Его закрыли для всех, закрыли для исследования, для науки. Мир узнаёт о том, что творится в Секторе, лишь из моих статей. Это моя миссия, если угодно. А ваша, капитан? В чем состоит ваша миссия?

– Я чего о телевизоре спросил? О Лихославле уже два дня передачи идут одна за другой. Раскрыта крупная сеть контрафактных поставок биотина, теперь в течение некоторого времени будем наблюдать за всем… ну, в Лихославле и окрестностях. Меня сюда определили. Да вы не беспокойтесь, это как бы прикрытие, я буду совершенно другими делами занят, потому что утечка биотина…

– Биотин! – с неожиданной злостью бросил Баргозов. – Биотин, биотин, биотин… дармовая кормушка, золотая жила! Да плевать мне на ваш биотин! Что такое Сектор? С физической точки зрения – что он такое?

– Вы меня об этом спрашиваете?

– Я спрашиваю у всего мира! Никто не знает, как Сектор образовался и по каким законам он живет! И чего от него ждать – тоже никто не знает! И знать не хотят! Я проник сюда под предлогом исследования биотина, а на самом деле изучаю Сектор. Здесь, на периферии, у самого Барьера, потому что не могу проникнуть дальше! А если из-за ваших дурацких расследований мне помешают работать… Ох, простите старика… – Баргозов осекся и вдруг как-то сразу увял, поник. – Простите, я разошелся… Дело в том, что я давно этого ждал – что явится некто… ну, скажем, представитель властных структур. Явится, вышвырнет меня отсюда и перекроет доступ к информации о Секторе всему миру. Потому что никто, кроме меня, не изучает Сектор всерьез. Нудная, кропотливая работа – постоянные замеры температуры, влажности, давления, колебания магнитного поля. Эти пресловутые Всплески… Что они такое?

Алехин растерялся. Сперва напор ученого его удивил, потом стало жалко этого несчастного старика, подвижника и бескорыстного рыцаря науки. Баргозов больше не казался белозубым бодрячком из рекламного ролика. Старый, бесконечно уставший человек.

– И насколько далеко вы продвинулись в изучении Сектора? – осторожно спросил капитан.

– Вы не понимаете… – грустно покачал головой Баргозов. – Да здесь же невозможно вести полноценную работу: электроника сбоит чуть ли не каждый день. Я только собираю информацию и отправляю в мир. Туда, где компьютеры и электронные микроскопы работают исправно, где в достатке средств и людей. И там уже другие – не я, а другие – сопоставляют данные, выдвигают гипотезы… получают премии и гранты, если угодно.

– А вы?

– А я – поставщик статистических данных. Не больше. Кто-то ведь должен это выполнять, а кроме меня, некому. Боюсь, теперь и мне вы помешаете. Затеете расследование, будете ходить повсюду, смущать сотрудников расспросами… Я понимаю – вы на службе, но у нас работа нервная, опасная, требует сосредоточенности. Сектор – сложное место. Ну и потом, мои сотрудники время от времени сбывают что-то, так сказать, налево. Что-то из находок. Это естественно! А как бы иначе я мог удержать их здесь? Зарплатой? Смешно, право слово… Ну да, я закрываю глаза на мелкие нарушения. А теперь вы их, конечно, выведете на чистую воду! Уличите в преступлениях… – Последняя фраза была переполнена горьким сарказмом.

– Я вас понял, профессор. Постараюсь не мешать.

– Хорошо бы, если так… Простите, я должен отдохнуть и привести себя в порядок перед обедом. Вам нужна комната?

– Только рабочий кабинет. У меня номер в гостинице. На ночь буду уезжать и своих людей забирать. Отдыхайте, профессор, у вас был трудный день, как я понимаю. Но с вашим завхозом я все-таки побеседую. – Алехин, поднимаясь со стула, виновато развел руками. – Я ж ему сказал, чтобы меня дожидался. Он, наверное, места себе не находит. Пил он, когда мы заявились. Ваши слова приму во внимание, не сомневайтесь.

Капитан покинул кабинет-лабораторию, и тут же тяжелая дверь гулко лязгнула за его спиной, щелкнул замок. Профессор заперся изнутри.

* * *

Лиза Шилкова отбросила одеяло и опустила ноги на пол. Несколько минут она сидела неподвижно, потом встала и подошла к шкафу с зеркалом. Долго разглядывала собственное отражение, приглаживала торчащие пряди волос, водила пальцами по щекам… Затем открыла шкаф. Услышав скрип дверцы, из кухни выглянула бабушка и уставилась на Лизу.

Девушка перебирала одежду, вынимала по одной вещи, мяла, расправляла, снова складывала… Прежде Лизе нравились яркие пестрые платья, белые блузки, юбочки веселой расцветки, но теперь она выбирала то, что темных тонов.

– Лизонька, внучка, что ты ищешь? – прошелестела старушка. – Тебе помочь найти?

Лиза медленно обернулась и отчетливо произнесла:

– Бабушка.

– Заговорила! – всплеснула руками та.

– Бабушка. Я Лиза.

* * *

Выйдя из кабинета Баргозова, капитан услышал на лестнице топот. На второй этаж влетел Шартьев, по его довольной роже Алехин сразу понял: относительно отправленного криминалистам образца пыли ответ положительный.

– Завхоз в холле?

– Так точно! Сидит как пришитый! А Делягин жжет его взглядом. Без промаха! Товарищ капитан, докладываю…

– Я уже догадался. Совпадает?

– Так точно. Наши уже вещички паковали – начальство звонило, велело ускорить эвакуацию. Но я уговорил проверить образец. Выручайте, говорю, а то Алехина по телевизору перестали показывать. Теряем популярность!