— Еще раз подобное повторится, лечить не стану! — отрезал маг жизни. — В назидание всем и каждому будешь месяц лежать, пока заживает естественным путем.

Впрочем, несмотря на крайнюю степень раздражения, что все его труды пошли демону под хвост, целитель приступил к врачеванию. И первым этапом последнего было изготовление новых сдерживавших магию браслетов. А для их создания следовало замерить уровень магии.

И когда магистр Даг Силлеван вновь (в который уже раз за этот месяц) приложил к моим запястьям детектор…

— Не может быть… — потрясенно произнес преподаватель.

Глава 9

Я сначала не поняла, чему так удивился магистр: что артефакт на этот раз не взорвался?

Но нет. Поразило молодого профессора совсем другое: мой уровень дара. Он был максимально допустимым. Девяносто единиц из ста!

— Это ведь хорошо? — обеспокоенно уточнила я, глядя на побледневшее лицо Силлевана.

— Почти, — сглотнув, отозвался он и отнял от моей руки детектор.

А затем пояснил: я нахожусь на пограничье. И если сила продолжит прирастать быстрее, чем я буду учиться держать ее в узде, то может начаться безумие, когда не маг управляет даром, а дар — магом. И если сила вырывалась из-под контроля разума, то случались катастрофы.

Если у конклава верховных чародеев были хотя бы малейшие сомнения в способности мага управлять своей немалой силой, то… Запечатывание. Полная блокировка способностей…

— Я должен буду доложить о вас ректору, — нехотя произнес Силлеван и добавил: — Этой мой долг…

Я сникла. А профессор меж тем продолжил:

— Скорее всего, взрывной рост вашего потенциала вызвал стресс. И если вы не будете волноваться, то вы можете стать великим стражем. Возможно, одной из сильнейших за всю историю. Но помните, Ники: чем больше сила, тем жестче контроль мыслей, чувств, желаний…

Силлеван ушел, а вскоре вернулся целитель с микстурами. Тех было много. И половина — успокоительные. А к обеду принесли и временные блокаторы дара. Они были максимально усиленные. И только после этого целитель запустил процесс регенерации костной ткани. Заново.

И когда кости стали срастаться… Одним словом, приятного было мало. Зато новое нашествие адептов, жаждавших поделиться со мной лекциями, прошло как в тумане. Единственным, кто заставил меня сконцентрироваться на своей персоне, оказался Мор. Он же помог (действительно помог, безо всяких двойственных намеков) разобраться в темах, которые сегодня проходили на занятиях.

А после того, как приятель ушел, я уснула. Безмятежно и глубоко. Не знаю, успокаивающие зелья ли тому были причиной или родовой артефакт Стиллов, который дарил мне чувство защищенности и уверенности.

А следующий день начался с открытий. В том числе и научных. Как оказалось, я самая аномальная пациентка из всех возможных. Потому как, несмотря на блокаторы магии, исцеляющее заклятие действовало слабо. И нога все еще была сломана.

В итоге меня оставили еще на один день. А затем еще на один. Так прошла неделя, под конец которой судьба сначала мило улыбнулась в лице целителя, сообщившего, что все, наконец-то завтра меня выписывают, а потом нагло заржала: выяснилось, что Дэна отпустили из лазарета уже сегодня! Правда, с кучей оговорок о том, что стражу противопоказано применение магии, нагрузки и прочее… Но все же! Меня с каким-то переломом промурыжили столько времени, что смертельно больной успел исцелиться!

В результате ранним утром выходного дня я, хромая, покидала целительский корпус. За мной шел привратник и с мученическим видом нес гору конспектов, которая была выше его головы. Вот так, за Силь импресарио тащил охапки букетов, а за мной… Хотя если бы я не начала шантажировать охранника, что отвечал за порядок в лазарете, то перла бы эту груду сама. Но я, прикинув, что магией мне пока пользоваться рекомендовалось по минимуму, поняла: на одних физических силах я эти записи не дотащу. А потому начала угрожать чем могла — тем, что останусь в лазарете еще на пару дней. С простудой. Или еще чем-нибудь.

Привратник содрогнулся от перспективы еще пару дней терпеть наглое паломничество и согласился помочь. Но сделал это с таким видом… Одним словом, у меня создалось ощущение, что единственное, в чем он готов оказать Николь Роук полное и безграничное содействие, — это выкопать для меня могилу. Чтобы я туда легла и даже не думала из нее вставать!

Вот так мы и шли по коридору. Я — припадая на левую ногу, а за мной мрачный привратник. И за нашими спинами раздавались облегченные вздохи с интонацией: «Наконец-то!» А еще искренние пожелания здоровья. Чтобы я не вздумала больше болеть и попадать сюда. И хотя никто вслух не добавлял: «А если все же вздумаешь — помирай сразу, на месте», это напутствие незримым духом витало в воздухе.

Причем столь настойчиво, что меня так и подмывало обернуться на пороге и заверить, что мне тут так понравилось, что я непременно загляну как-нибудь еще. Вот только едва толкнула входную дверь, как все мысли улетучились. Потому как там, на крыльце, меня ждал Дэн. А еще Мор. И эти двое умудрялись одновременно лучезарно улыбаться мне и буравить друг друга надменно-холодными взглядами.

— Наконец-то! — фыркнул приятель, распахивая объятья.

Но несмотря на то, что Мор был весьма целеустремлённым малым, в последний миг его обошли, подрезали и… Одним словом, Толье не успел среагировать на резко возникшее перед ним препятствие и, врезавшись в спину Стилла, обхватил ее.

Получилась своеобразная вереница: меня обнимал Дэн, а Мор, в свою очередь, его.

— Я, конечно, рад, что ты жаждешь меня обнять, — кашлянув, заметил страж, — но давай не при всех и не пристраиваясь сзади… А то кто-то может не так понять. — И кивнул в сторону окон лазарета, из которых на нашу живописную троицу уже вовсю таращились любопытные адепты.

Толье тут же отпрянул с ворчанием и упоминанием некоторых излишне наглых и шустрых. И только после того, как наше трио распалось, Стилл вручил мне скромный букет ромашек, который все это время держал.

— Это тебе, — произнес страж, протягивая цветы.

Я поспешила принять подарок и спрятать лицо среди белых лепестков. Потому что неудержимо хотелось смеяться. Но Мор наверняка на такую реакцию обиделся бы. Так что я пощадила его самолюбие, а заодно и свои нервы, ведь обижаться так, чтобы при этом не мстить, Толье был не приучен.

— Держи, — фыркнул Мор и вручил мне что-то завернутое в пергамент. Судя по аромату, там было что-то съестное и очень вкусное. Мои догадки подтвердили следующие слова приятеля: — Я же бедный адепт, живущий только на стипендию… Поэтому практичный. Подумал,