А я, я должна быть честной.

Убрав улыбку и убедившись, что мы здесь одни, говорю:

- У меня проблема со слухом. Я… не очень хорошо слышу. Ты, наверное, должна знать и поискать кого-то другого… более подходящего…

Выдохнув, прячу от неё глаза.

- Ааа… - тянет Мира с подозрением. - И… насколько все… кхм… плохо?

Взглянув на ее нахмуренное лицо, с жаром заверяю:

- Я бы никогда не взяла его, если бы… если бы была опасность! Я клянусь, Мира…

- Айза, - успокаивающе кладёт руку мне на плечо, перехватив мальчика поудобнее. - Я тебя не обвиняю. Я знаю, что ты ответственная. Просто я немного удивлена…

- Извини, - говорю тихо. - Пусть это… будет между нами…

- Конечно, - заверяет она.

Я ей верю.

Замолчав, прижимается губами к детскому лобику, а потом трётся о него носом, сильно призадумавшись.

- Я пойду… - бормочу и тянусь за своей одеждой.

- Постой, - вздыхает она, глядя мне в глаза так, будто хочет вывернуть наизнанку. - Я могу доверить его тебе? Да?

Сглотнув, киваю.

- Да…

- Ладно… - ещё раз вглядевшись в моё лицо, говорит она. - Я вернусь через два часа. Я предупрежу Тину, чтобы она не торопилась.

- Хорошо, - улыбаюсь, стараясь сдержать свои эмоции.

Протягиваю руки и она вручает мне Даура. Я люблю детей. Особенно маленьких. Потому что в них нет злобы. И пахнут они, как конфеты.

- В моей комнате открыто, - она быстро идёт к шкафу и достаёт свою шубу. - Ну, ты и сама всё знаешь.

Целую пухлую щеку и снова киваю. Мира надевает шубу и подходит к нам, улыбаясь. Поправляет голубой капюшон, а потом уходит, бросив прощальный взгляд на сына.

Мы остаёмся одни в пустом холле.

Повернув голову, смотрю на часы. Почти шесть.

Если он вернулся… значит в семь будет занятие по самообороне.

Осторожно присматриваясь к сосредоточенному материнскому лицу, просовываю руку Даура в плюшевый розовый рукав. Она придерживает мальчика за спину, набрасывая на черноволосую головку капюшон с с треугольными ушами.

Даже моя нервозность не в состоянии подавить весёлый смешок, который покидает горло. Потому что костюм розового поросёнка очень идёт его маленькой серьёзной физиономии.

Боже…

Мама тоже улыбается, а когда наши глаза встречаются, я суетливо прячу свои.

Боюсь, что прочтёт в них всё-всё. Моё нетерпение. И волнение. Всё, что скрываю от неё уже больше двух месяцев.

Этот новогодний костюм под её руководством я шила практически сама. Потому что хотела отблагодарить Миру за всё, и потому что мне нужно было как-то убивать время в последние дни.

“Пока ждала тебя”, - сообщаю Максуту беззвучно, наполняясь предвкушением до краёв.

Кошусь на часы, которые показывают почти семь вечера.

Но я просто не могла уйти раньше!

В последнее время мы с матерью видимся только по вечерам. Мне кажется, она стала спокойнее. И, как будто, моложе. Она была довольна тем, что я нашла работу. Она не знает о том случае с трамваем, иначе не была бы так довольна. Она не знает, потому что я попросила Тину никому не рассказывать.

- Ты какая-то бледная, - замечает, пристально вглядываясь в моё лицо. - Я ещё с утра заметила.

Моя улыбка тает.

Прячусь за Даура, пожимая плечом:

- Хмм… странно…

Ничего странного!

Я каждый день живу, как на пороховой бочке. В ожидании того, что она узнает… или найдёт этот проклятый топ, который я прячу под своим матрасом, как постыдную тайну. Его подарок тоже там. Завернутый в носовой платок и его футболку.

Что она сделает, когда узнает?

Обзовёт меня потаскухой?

Не хочу думать… только не сейчас…

От всего этого у меня в груди постоянная тяжесть.

Я измучилась так, что сама готова во всём сознаться, лишь бы не это кошмарное ожидание.

Подхватив мальчика на руки, устремляюсь к двери, как будто за мной гонятся.

- Скоро Мира вернётся, отнесу его вниз… - говорю поспешно.

- Не надоедай ей, - напутствует вслед. - Здесь и так все с тобой носятся.

Хмурюсь и оборачиваюсь.

Она собирает швейные принадлежности в плетёную коробку, сидя на краю своей кровати. Это замечание задевает меня. Сильно. Я смогла поделиться своим секретом с Мирой, но с матерью не готова делиться ничем.

Ни своими мыслями. Ни чувствами.

Почему, почему это так?

Ведь у нас кроме друг друга никого нет.

Отвернувшись, выхожу за дверь, осторожно прикрыв её за собой.

В доме пусто. Только в гостинной тихо работает телевизор.

Проходя мимо тёмного окна первого этажа, задерживаюсь на своём отражении.

На мне длинный свитер и синие лосины. Свитер дурацкий. Чёрный с большим красным сердечком в центре. Я ношу его так давно, что он больше похож на платье. Я не знаю, как выбирать себе одежду. Тот топ был отчаянной покупкой. Я никогда не бывала в таких магазинах. Там столько всего, что просто не знаю, за что хвататься!

Даур наблюдает с любопытством, жуя кулак. Осторожно освобождаю детский рот, что ему не нравится, и, преисполненная решимости, иду к подвальной двери.

В спортзале людно: на тренажерах несколько женщин и детей. Болтают и развлекаются.

Замираю в проеме, чувствуя обжигающий прилив в животе.

Потому что все здесь наполнено его присутствием и его голосом.

Широкая спина облачена в чёрную футболку, на бёдрах свободные спортивные штаны.

Придерживая обеими руками боксёрский мешок, сосредоточенно наблюдает за тем, как Тина лупит по нему розовыми перчатками.

Голову дурманит уже привычная ревность.

Глаза липнут к его крепкому заду.

Я ужасна! Но мне нравится его тело. Безумно. Я… хочу увидеть всё остальное. Мне становится жарко, а потом горячо.

Максут резко поворачивает голову, ловя с поличным.

Краснею, глядя в его глаза. Жадно и демонстративно ласкаю каждую черту сурового лица. Глаза, нос, рот. Всё!

Я скучала…

Даже отсюда я вижу, как напрягается его тело, но я не собираюсь прятать свои чувства. Пусть забирает!

Сощурив глаза, смотрит на Даура в моих руках. А после… после осматривает с головы до ног меня. Всю, даже сердечко в центре моей груди.