Но индейцы, уверенные, что они истребили всех белых, остались на том месте, где был убит Солис, и когда я через полчаса крадучись приблизился к их лагерю, то моим глазам предстала страшная картина

На решетках, сложенных из больших зеленых ветвей над пылающим очагом, жарились девять моих несчастных товарищей, покрытые кровью с ног до головы. У всех были размозжены головы ударами страшных индейских дубин. Среди них я распознал Солиса, у которого было перерезано горло и размозжена голова. Отвратительный запах горелого мяса наполнял воздух. Вокруг костра, словно чего-то ожидая, собрались человек двенадцать индейцев. Все они были голые и только на шее носили ожерелье из зубов кариб, маленьких хищных рыбок, больших охотниц до человеческого мяса, которыми полны реки в этой стране. Индейцы были вооружены копьями, дубинками и громадными луками для метания стрел.

Вдруг чей-то отчаянный крик достиг моих ушей. Четыре индейца гигантского роста волочили одного матроса, который отчаянно отбивался и руками и ногами. Судьба его не оставляла никакого сомнения. Похолодевший от ужаса, я смотрел, не шевелясь, на то, что собирались с ним делать индейцы, бессильный помочь ему. Да и что мог я сделать один против всей этой банды свирепых негодяев?

Индейцы потащили моего несчастного товарища к огромному камню, на поверхности которого было выбито небольшое углубление, вроде желоба, и положили его таким образом, что он не мог пошевелиться. Тогда из толпы индейцев вышел человек, одна половина тела которого была выкрашена в голубую, а другая — в черную краску. Он был увешан ожерельями и браслетами из зубов кайманов, ягуаров и змеиных позвонков, а на голове у него красовался огромный хохол из перьев попугая. В одной руке он держал нечто вроде ножа, сделанного из заостренной раковины, а в другой — глиняный сосуд.

Приблизившись к несчастной жертве, которая отчаянно кричала, он всадил в нее нож. Кровь потекла струей по маленькому желобу, выдолбленному в камне, в глиняный сосуд, подставленный индейцем. Когда же он наполнился, то индеец поднес его к губам. Но в этот момент он упал, сраженный пулей.

Я не выдержал и выстрелил в негодяя, не думая об опасности, которой подвергался.

Звук выстрела ошеломил индейцев, увидевших, что упал колдун. Они словно остолбенели в первый момент от этой неожиданности, и я, конечно, воспользовался их замешательством, чтобы бежать. Когда же они очнулись и раздались бешеные крики, показавшие, что они пустились за мной в погоню, — я был уже далеко.

В несколько минут я добежал до того места, где должна была находиться лодка, но там меня ждал страшный сюрприз. Мои товарищи, вероятно, считали меня погибшим, бежали и бросили меня одного среди этого страшного леса и с погоней за плечами!

— О, негодяи! — не могли удержаться от восклицания Альваро и Гарсиа.

— Они считали меня погибшим, — грустно повторил Диас. — Я слышал за собой яростные крики индейцев, приближающихся с ужасающей быстротой. И вдруг мне пришла счастливая мысль. Я не видел ни одного челнока на реке, следовательно, индейцы харруа не плавали по ней. Я же был очень хороший пловец и поэтому решил броситься в воду. Впрочем, для меня это был единственный путь к спасению!

Если бы я вернулся в лес, то, конечно, эти дьяволы не замедлили бы открыть мое местопребывание, и я был бы поджарен на решетке, как и мои несчастные товарищи и капитан. Доверяя своим силам и ловкости, я прыгнул в воду с ружьем за плечами, сбросив предварительно всю мою одежду.

В этом месте река имела в ширину не менее шести или семи километров, но когда индейцы прибежали на берег, то я уже находился посредине реки!

Я быстро плыл, оглядываясь по сторонам и опасаясь каждую минуту увидеть возле себя индейца. В полночь я уже находился в двухстах или трехстах шагах от противоположного берега. Я несколько приободрился, как вдруг почувствовал в ноге такую страшную боль, что невольно вскрикнул. Испуганный, не зная, что такое, я поплыл еще быстрее. Но вслед за тем я почувствовал другой укус, не менее болезненный, и увидал, что меня окружили мириады маленьких рыбок, которые с яростью бросались на меня и впиваясь в меня своими острыми зубками.

—Что же это было? — спросил Альваро, сильно заинтересованный рассказом Диаса.

— Я попал в стаю кариб. Потом вам расскажу, что это такое. К счастью, берег был недалеко. Я напряг все свои силы и наконец добрался до берега, упал в изнеможении среди растений, которые его покрывали. Но в какое состояние привели меня эти маленькие чудовища! Кровь выступала у меня из множества укусов, которыми было усеяно все тело.

— Это большие рыбы? — спросил Альваро.

— Не больше вашей руки, но они хуже кайманов, хуже ягуаров и так охочи до человеческого мяса, что если им удается окружить какого-нибудь пловца, то они в несколько минут пожирают его живого и оставляют только скелет. О! Когда-нибудь и вам придется познакомиться с этими рыбами. Тогда вы будете знать, какими зубами обладают эти маленькие чудовища, которые по справедливости считаются бичом южноамериканских рек.

— Тогда я лучше предоставлю их индейцам, — сказал, улыбаясь, Альваро. — Продолжайте же, милый Диас.

— Я оставался почти целую неделю в этом лесу, питаясь фруктами, кореньями, иногда охотясь, прежде чем решился двинуться в путь и попытаться осуществить великое предприятие, которое задумал.

Я знал, что испанцы основали поселения в Венесуэле, и решил пробраться к ним. Конечно, это путешествие потребовало бы, пожалуй, несколько лет, но у меня не было другого выхода.

Я шел целыми неделями по лесу, которому, казалось, не было конца, осторожно продвигаясь вперед, избегая индейских деревушек, чтобы не попасть на костер, и все больше и больше углублялся внутрь Бразилии, пока наконец не очутился среди поселений дикарей тупинамба. Оттого ли, что моя кожа стала совсем темной, что у меня отросла длинная черная борода и на плечи была накинута шкура ягуара, или же по какой другой причине, но только вид мой внушил уважение дикарям, и они, вместо того, чтобы убить меня и съесть, приняли меня, как друга. За несколько недель до этого умер их колдун, после того как его поранил кайман, и они пригласили меня занять его должность. Таким образом я сделался пиайе.

Прошло много лет, и я уже потерял всякую надежду когда-либо увидеть лицо европейца. Но вот аймары совершили набег на наши деревни, и население их разбежалось во все стороны. Я тоже бежал в лес и, заблудившись, пришел сюда. Конечно, я не стану благословлять аймаров за произведенные ими опустошения, но все же думаю, что если бы не их набег, то мне, пожалуй, никогда бы не увидеть лица человека моей расы! Уверяю вас, сеньор Виана, что тот день, когда я вас встретил, был счастливейшим днем моей жизни.

— Вы хотите вернуться к тупинамба? — спросил Альваро.

— Надеюсь, что и вы пойдете со мной. Я давно понял, что было бы безумием с моей стороны пытаться достигнуть испанских поселений в Венесуэле, и поэтому отказался от этой мысли.

— Итак, пойдем, посмотрим на тупинамба. Быть может, они не положат нас на решетку.