которой вокруг земельных наделов выросли заборы, а бедные крестьяне утратили право пользования общими выгонами и пастбищами. В итоге они пополнили армию безработных, которых по этой самой причине можно было без труда эксплуатировать, чтобы превратить в движущую силу английской индустриализации. «Черный акт», одобренный в 1723 году, еще больше усугубил положение самых неимущих, введя смертную казнь для лесных воров и браконьеров, охотящихся на мелкую дичь, – простолюдинов, взявших в привычку мазать по ночам лица сажей, чтобы их нельзя было узнать, и наведываться в чужие владения, которые законные владельцы теперь намеревались использовать исключительно ради собственной выгоды[103]. До 1875 года новый пролетариат, доведенный до нищеты, подпадал под действие закона, весьма удачно названного «О хозяевах и слугах» и наделявшего работодателей всей полнотой власти (включая уголовную ответственность за призывы к забастовкам), который максимально позволял им держать своих работников в черном теле[104]. В 1803 году во Франции был принят закон о трудовых книжках, значительно ужесточенный в 1854 году и отмененный только в 1890 году, позволявший работодателям предупреждать будущих нанимателей рабочего о его бунтарских наклонностях. До 1885 года в Швеции действовал правовой акт, предусматривающий принудительный труд для всех, у кого не было работы или собственности, достаточной для удовлетворения жизненных потребностей. В виде наказания его нарушители подвергались аресту. Аналогичный инструментарий, позволяющий государству и имущим классам бороться с бродяжничеством и укреплять трудовую дисциплину, в XIX веке существовал в большинстве европейских стран.

В колониях правовой режим был еще хуже: принудительный труд там существовал вплоть до 1946 года, а то и до обретения колониями независимости. В метрополиях мобилизация рабочих и профсоюзов, инициировавших активную борьбу, позволила быстрее добиться введения новых норм. Во Франции в 1841 году был принят закон о детском труде, в 1884 году – о свободе профсоюзов, в 1898 году – о несчастных случаях на производстве, в 1919 году – о коллективных трудовых договорах и восьмичасовом рабочем дне, в 1936 году – об оплачиваемых отпусках, а в 1945 году – о социальном страховании. Учреждение статуса наемного работника и подлинного «общества наемного труда» для всей цивилизации стало огромным шагом вперед, охватывающим самые длительные периоды и приобретающим весьма разнообразные формы. Например, в 1969–1977 годах повсюду была введена помесячная оплата труда (гарантирующая фиксированный доход каждый месяц, а не каждый день или неделю, как раньше[105]). Однако известно, что в зависимости от властных отношений в экономике и политике такой прогресс хотя бы отчасти может обращаться вспять. В частности, с недавних пор, после введения во Франции закона о «модернизации» экономики в 2008 году и появления связанного с ним режима индивидуального предпринимательства, ключевым положением которого является снижение взносов и, как следствие, защиты, статус наемного работника значительно понизился, что во время пандемии 2020–2021 годов повлекло за собой пагубные последствия для всех, кто этому режиму подчинялся. Развитие цифровых платформ и фрилансеры, работающие по принципу сдельной оплаты труда, сегодня представляют огромную угрозу не только для статуса наемного работника, но и для нашей свободы в целом – справиться с этой проблемой можно только если общество возьмет ее в свои руки и добьется одобрения нового законодательства[106]. Кроме того, следует подчеркнуть тот факт, что развитие статуса наемного труженика с целью усиления защиты его обладателя исторически характерно для этнических государств Глобального Севера, которые зачастую добивались этого ценой укрепления границ. Тружеников Глобального Юга это движение практически не затронуло – сегодня, в начале XXI века, в масштабах мировой экономики они точно так же заперты на своей территории, как и крепостные в аббатстве Сен-Клод в XVIII веке. Борьба за равенство и достоинство в трудовой сфере не прекращается ни на минуту, и на данном этапе исторического развития для победы в ней требуется глубокое реформирование мировой экономической системы. Но к этому вопросу мы еще вернемся.

Швеция в 1900-х годах: человек один, сто голосов

Наряду с борьбой за трудовые права ареной еще одной битвы на общественно-политическом поле второй половины XIX – начала XX века стало всеобщее избирательное право. В 1815 году Людовик XVIII учредил политическую систему по английскому образцу – с палатой пэров, в которую вошли представители родовитой знати (по примеру палаты лордов), и палатой депутатов, члены которой избирались голосованием по цензовому принципу (по типу палаты общин, но в еще более узком составе). Если говорить о конкретных фактах, то во времена первой Реставрации избирательным правом обладал лишь 1 % взрослых мужчин, выплачивавших самые высокие прямые налоги. Цензовый порог для потенциальных избранников был еще выше, соответствовать ему могли лишь 0,2 % взрослых мужчин[107]. После революции 1830 года избирательное право было несколько расширено: при Июльской монархии число избирателей выросло до 2 % от общего числа взрослых мужчин, а число потенциальных избранников до 0,4 %. Всеобщее избирательное право для мужчин было ненадолго введено после революции 1848 года, в 1871 году закрепилось окончательно, а в 1944 году его распространили и на женщин. В Великобритании этапов на пути к всеобщему избирательному праву для мужчин было больше (см. График 16). В 1820 году доля взрослых мужчин, имеющих право голоса, не превышала 5 %, после избирательной реформы 1832 года выросла до 14 %, после следующей реформы 1867 года – до 30 %, а по новому избирательному закону 1884-го – до 60 %, причем последний коренным образом преобразил политическую ситуацию и обусловил принятие фискальных и социальных правовых актов, явно направленных на перераспределение богатств. Окончательно всеобщее избирательное право для мужчин в стране было установлено в 1918 году, а в 1928 году его добились и женщины.

Весьма интересным, хотя и мало кому известным, представляется случай Швеции. С 1527 по 1865 год шведская монархия опиралась на парламент, или риксдаг, в который входили представители четырех сословий, составлявших на тот момент королевство: дворянство, духовенство, городская буржуазия и состоятельное крестьянство. В 1865 году на смену этому режиму пришла цензовая парламентская система, состоящая из двух палат: верхней, избираемой крохотным меньшинством владельцев крупной собственности (около 9 000 избирателей, или менее 1 % взрослого мужского населения), и нижней, тоже исходящей из цензового принципа, но при этом более открытой (правом голосовать на выборах в нее обладали порядка 20 % взрослых мужчин). Расширение избирательных прав в стране произошло только после реформ 1909–1911 годов, а имущественный ценз для мужчин окончательно упразднили только в 1919 году. В 1921 году всеобщее избирательное право распространили на женщин. Поскольку на рубеже XIX и XX веков правом голосовать в стране обладали чуть больше 20 % взрослых мужчин, в этом отношении она относилась к самым отсталым в Европе.

График 16

Динамика избирательного права для мужчин в Европе в 1820–1920-х годах

Интерпретация. Доля взрослых мужчин, обладающих правом голоса (с учетом электорального ценза, то есть выплаты налогов или наличия собственности в размерах, достаточных для получения избирательного права), в Великобритании выросла с 5 % в 1820 году до 30 % в 1870 году и до