Лестница была опущена, а значит Митько опять где-то шляется, но он мне был сегодня не нужен, так что не очень-то я по этому поводу и расстроился. На столе в гостиной я обнаружил запеченую рыбину и пол каравая хлеба. При взгляде на еду, помянул добрым словом своего работника, но есть не стал. Голод мне пока не грозил, а завтра много дел и плотный завтрак явно не помешает. Не тратя времени, отправился в спальню и завалился спать. Нужно хорошенько отдохнуть.

Но сон не шёл. Я ворочался с боку на бок, в голове бродили разные мысли. Как только немного затих поток событий, сразу вернулось чувство одиночества. Зачем я все это делаю? Для кого? Бывшей жене и дочери мои потуги явно не интересны. Придуманный для себя долг помогает идти вперёд, но насколько этого хватит?

Оставшись наедине с собой, я вынужден был признаться, что моя жизнь пуста, и все, что я делаю, не нужно в этом мире никому. Стараясь прогнать уныние, я пытался представить себе, как будет здорово, когда я сообщу Кате о своих достижениях. Как смогу возместить все её траты с лихвой, и как расскажу ей насколько сильно я прокачался в игре, и… И что? Ей это зачем? Вспомнился наш разговор и те чувства, что она испытывала все эти годы, пока я был в коме.

Накатила тоска и апатия. Мир велик и в нем можно многого достичь, но когда это никому не нужно, то достижения теряют смысл.

«А зачем вообще люди играют?» — неожиданно подумал я, — «Ведь, зачастую, игра и становится целью».

Так может, это и мой случай? И стоит играть ради того, чтобы оставалась хотя бы видимость интереса к жизни? У меня есть цель — отдать долг Катюше. Но она очень далека и, не исключено, что, со временем, потеряет ту яркость и смысл, которые есть сейчас. Тогда почему бы не получить максимум от ситуации?

Снова вспомнился бодрый старичок из хранилища.

«А ведь у него тоже никого нет» — подумал я, «Но он живёт в игре, а не доживает свой век. Он смог найти людей, которым он нужен. И у меня есть все шансы повторить его успех».

С этой мыслью я наконец смог провалиться в сон.

На рассвете, наскоро позавтракав, я отправился выполнять задание. Мысли за ночь устаканились, рефлексия отступила. Мир вокруг был прекрасен и таил много интересного. Воспользоваться этим богатством или нет-решал только я. Прозябать, с удочкой в руках, остаток своих дней я не собирался. Несмотря на возраст, разум мой остался прежним. К тому же, благодаря Ривеллиону, тело моё тоже стало молодым. Так зачем страдать и думать о плохом, когда можно жить полной жизнью?

Правда, несмотря на браваду, на краю сознания все же плавала мысль о том, что будет, когда я все же выберусь из капсулы… Но я не дал ей заполнить моё сознание. Тряхнув головой и сверившись с картой, я упруго зашагал к лесу.

Заряженный самострел удобно лежал в руке. Язык леса, в пассивном режиме, сканировал враждебные намерения животных. Под ногами шелестел ковер прошлогодних листьев, и негромко шумели на ветру деревья.

Странно, но за час пути я не встретил ни одного крупного животного. Иногда попадались поляны, где обычно паслись лесные обитатели. Я видел следы их пребывания, но ни кабанов, ни оленей, ни других местных жителей мне не попадалось. Если представить, что лес — это большой дом, то складывалось впечатление, что все его жильцы куда-то уехали. В спешке. Бросая вещи и предметы утвари.

Иногда я видел в таких местах следы схваток, но природа быстро убирала все следы и понять что к чему было сложно. Учитывая мои знания о кростах и странные оговорки старосты деревни выводы напрашивались сами собой. И были весьма печальными.

Подходя к очередной лесной прогалине, я услышал впереди звуки какой-то возни. Пришлось осознанно использовать навык языка леса, но, к моему удивлению, это не дало никакого результата. Это показалось мне странным. Я отчётливо слышал, что на поляне кто-то есть.

Внезапно раздавшееся из-за кустов, окружавших прогалину, шипение заставило меня замереть на месте. Я сделал несколько шагов назад и, осмотревшись, закинул самострел за спину. В паре метров от меня росло большое дерево. Оно, как и положено в природе, тянулось своими ветвями в сторону свободного пространства. Изрядно подросшая ловкость позволила мне легко, а главное тихо, взобраться наверх и выбрать удобное место для разведки. Одна из больших ветвей второго яруса оказалась достаточно прочной и широкой, для того чтобы удобно на ней разместиться и оценить обстановку.

На поляне были кросты. Трое. Один из них дремал на солнце, а двое других грызлись между собой. При этом я видел, что периодически из них вылетают очки повреждений. Видимо при отсутствии добычи они так сбрасывали свою агрессию.

Можно было атаковать. Я выложил перед собой две стрелы, чтобы тратить меньше времени на перезарядку. А потом задумался и снова стал изучать поляну. Эти хищники передвигались парами, а значит здесь должен быть ещё один зверь. Несколько минут наблюдения увенчались успехом. Четвёртый крост лежал в кустарнике на краю поляны. Я достал ещё одну стрелу. Теперь можно начинать.

Тщательно прицелившись и активировав кровавый выстрел, я нажал на спуск. Один из пары сражавшихся хищников покатился по траве. Стрела пробила его череп на вылет и в кровотечении не было смысла, но страховка, в моей ситуации, не была лишней. Минус один.

В этот момент все хищники на поляне повернулись в мою сторону и издали яростное шипение. Натянув тетиву, я схватил с ветки стрелу и быстро зарядил арбалет. Оба дремавших ящера уже были на ногах, а третий длинными прыжками понесся ко мне.

Стрела ударила его в спину. Сильный выстрел не подвёл и окровавленное острие показалось из живота второй моей жертвы. Минус два.

На секунду отвлекшись на созерцание своего триумфа, я упустил из вида оставшихся противников. Вновь натянув тетиву, я протянул руку за следующим болтом, но в этот момент дерево сотряс мощный удар. Я покачнулся и схватился свободной рукой за ветку, а оба моих снаряда свалились в траву у корней дерева.

Один из кростов очумело мотал головой внизу. Использование собственной головы в качестве тарана временно дезориентировало ящера, но его напарник не терял времени и уже бодро карабкался по стволу вверх. Я занервничал и начал судорожно выдергивать из колчана новую стрелу. Слава Богу, не