выражениями на лицах они обсуждали явно не рецепт запеченной курицы из городской таверны или качество шелка на рынке.

Соно проспал полдня, а когда проснулся, сразу же закинул в рот клюкву. Бледный – то ли из-за качки, то ли от усталости, то ли из-за раны, – он часто шипел и сгибался от боли, прижимая ладонь к животу. Эвон дал Соно с собой мазь и повязки, но Юри за все четыре дня еще ни разу не видела, как тот себя перебинтовывал.

– Какой у нас план? – холодно спросила она.

– Просто доверься мне, – так же холодно ответил Соно. – И не шуми. В Ньюри могут быть люди из клана.

Юри очень хотелось съязвить и из принципа вести себя наперекор его просьбам, но сил на это не было. Нужно было скорее ступить на твердую землю и найти место, где она бросится на кровать и уснет крепким долгим сном.

Все эти дни они с Соно почти не разговаривали. Он ограничивался короткими фразами вроде: «Будешь воды?», «Можешь доесть за меня, я уже сыт», «Можешь лечь на мои колени и поспать».

Юри же молча мотала головой и отказывалась от того, на что согласилась бы, не будь она так обижена.

В тот день Соно так легко и просто вышел из врачевальной комнаты. Легко и просто сел с ними за стол посреди ночи и внимательно слушал Далию с Атером. Легко и просто ушел обратно. И утром так же вышел на завтрак. Он делал все молча. Казалось бы, ничего необычного. Но это молчание отличалось от привычного. Теперь оно было не надменным, а напряженным и неловким. Первый раз за все эти годы Юри почувствовала равнодушие от Соно, и это вывернуло ее душу наизнанку.

«Значит, все кончено. Точно кончено, – ревела Юри той ночью, когда увидела его живого и почти выздоровевшего спустя столько дней. – Как ты мог так со мной поступить?» – спрашивала она подушку и падала в нее лицом.

Юри ждала от Соно другого. Хотя бы улыбки и ободряющего кивка, который показал бы, что с ним все хорошо и ей не стоит переживать. Все те дни, пока Юри ждала его у врачевальной комнаты, все те ночи, когда ее мучила бессонница, она представляла, как кинется Соно в объятия. Как будет плакать, увидев его лицо, и как он скажет ей: «Я рядом!»

Юри слишком много об этом думала, и от этого видеть его безэмоциональное лицо было еще больнее. Соно не говорил с ней и будто бы специально избегал. Но почему – Юри не понимала. Она хотела, чтобы ниджай спросил ее о самочувствии, и она, не думая, рассказала бы ему все, что с ней произошло за дни его отсутствия. Но, кажется, его это не волновало. В день, когда Соно последний раз разжег жаровню в комнате Юри, он сказал, что хочет со всем покончить. Значит, так тому и быть.

Когда на небе показалась луна, а ночные, мерцающие в воде рыбы осветили дно, вдали показалась пристань Арасы. Страна встречала гостей зелеными мшистыми горами и фонарями в руках мельтешащих в порту стражников. Уже можно было почувствовать аромат сандала и услышать тихую песнь бамбука, которая, сливаясь с шумом волн, зазывала гостей.

Юри выпрямила затекшую спину и допила остатки воды из бештета. Рыбки высоко подпрыгивали над водой и обдавали брызгами рубашку. Сокол поймал одну рыбку на лету и, сев на мачту, проглотил добычу. Соно сторонился птицы. Да и Юри все еще побаивалась мощного клюва и острых когтей, которыми сокол больно цеплялся за ее плечо. Птица ждала плоти, жаждала крови и мяса, но Юри еще не была готова. Поэтому сокол улетал на охоту, возвращался спустя время с набитым желудком и засыпал то на штурвале, то на плече кого-нибудь из аха.

Чем ближе драккар подплывал к пристани, тем быстрее начинало колотиться сердце. Пока Юри старалась совладать с нарастающей паникой, Соно оставался спокоен. Собрав мешок, он закинул его за спину и готовился сойти на берег.

– Это твой дом, Юри. Ты тут родилась и выросла. Ничего плохого не случится. Ты уже не та маленькая девочка, – говорила себе Юри.

К тому же Соно сказал, что проведет их во дворец и ей не нужно ни о чем переживать. Как бы сильно она ни обижалась, у нее не было причин не доверять ему. Эта мысль позволила хоть ненадолго отвлечься от собственных страхов и опереться на человека, который разберется с проблемой вместо нее.

Только драккар подплыл к порту, обогнув высокие арасийские корабли, как хомто[1] накинулись на них с криками:

– Гостей не ждем! Уплывайте обратно! – Стража размахивала руками и фонарями, в которых из-за ветра тух огонь.

Аха кричали им что-то в ответ и, продолжая подплывать ближе к пристани, еще больше злили арасийцев.

– Северных гостей нет в списках! Уплывайте! Не пустим вас, пока не будет разрешения! Вас нет в списках! Уплывайте! – голоса смешивались в один, и от этого становились еще страшнее и свирепее.

Драккар ударился боком о мост, и Соно встал, приказав Юри идти за ним.

– Стоять, говорю! – увидел их хомто. – Еще один шаг и…

– Ты знаешь, с кем говоришь, хомто? – Соно, не поднимая головы, поправил ворот хаори.

Стражник хотел было возразить, но, заметив взгляд Соно, засомневался. Он опустил руки и обернулся: остальные хомто молча нахмурились, боясь проронить хоть слово.

– Вы здесь по приглашению? Назовите имя и род, к которому вы принадлежите, – один из охраны все-таки осмелился начать разговор. – Или же вас кто-то ждет?

– Я Соно Ито. Сын Такеро и Кио Ито, – низкий голос Соно заставил замолчать даже разговорившихся за спиной аха.

Хомто громко вздохнули и бегло осмотрели одежду Соно. Хаори отца выделялось на фоне обычных одежд.

– Позвольте спросить: господин, у вас на рукаве вышит клык дракона?

Юри наклонилась, чтобы поближе рассмотреть рисунок, который всегда казался ей неаккуратно зашитой неподходящим цветом ниток дыркой.

– Да! – воскликнул другой хомто. – Это хаори приближенного. – Они быстро и глубоко поклонились ему.

Юри округлила глаза, взглянув на Соно. Вот кем был его отец. Советником императора. Но почему Соно ей никогда об этом не рассказывал? Она не стала спрашивать сейчас, когда десятки пар глаз уставились на них двоих.

– Отведите нас к Шисуно, – Соно назвал лишь имя, будто этот человек был его старым другом.

– Мы не можем пустить рокрэйнцев на землю Арасы. Без приглашения никак, – извиняясь, быстро кланялись стражники.

– Меня и ее, – Соно указал на Юри.

Хомто осмотрели Юри и, собравшись вместе, что-то тихо обсудили.

– Как прикажете, Соно-асэй. – Один из них развернулся и согнулся в почтительном поклоне. – Мы рады помочь сыну великого рода. С возвращением домой.

И, выдав им соломенные шляпы, трое хомто увели гостей по главной улице к дому рётоку. А оставшиеся на пристани аха еще долго спорили со стражниками Арасы.

Глава 15. Соно

Все дни, что они плыли на драккаре, рана на животе ощутимо болела. Стоило только Соно выпрямиться и шагнуть на землю Арасы, как тело заныло, а шов стал кровить. Рубашка намокла и прилипла к ране. Но времени останавливаться не было. Сначала он найдет Шисуно, а после сменит повязку.

В детстве Соно всегда хотел быть похожим на отца. Он запоминал все его слова и перенимал манеры поведения. Когда ругался – тряс указательным пальцем. Когда ел – прикрывал рот. Когда смеялся – делал это громко и с надрывом. Прямо как отец. А еще у Такеро был лучший друг – Шисуно Хэмо. По вечерам они часто проводили время вместе: то гуляли вдоль Цудо, то заходили поужинать в трактиры, а иногда сидели в саду и играли в го[2]. Соно и в дружбе хотел походить на отца, поэтому быстро поладил с Тэмишо – сыном Шисуно. Они любили встречаться после школы и бегать на Небесное озеро. Пуская по нему бумажные кораблики, они представляли, что когда-нибудь отправятся в свое путешествие на таких же, только больших и деревянных, судах. Но тогда Соно еще не догадывался, что эти мечты исполнятся у него одного. Подобные мысли не посещали воодушевленных детей. Они ничего не боялись и мечтали лишь о том, что когда-нибудь увидят весь мир. И Соно почти достиг мечты, которую делил вместе с Тэмишо. Наверняка он бы им гордился. На следующий Праздник Огня и Смерти Соно обязательно расскажет Тэмишо о своем нелегком пути.

Чем ближе хомто подходили к дому Шисуно, тем больнее Соно становилось от воспоминаний о смерти Тэмишо. Минка, тонущая в пышных деревьях сливы, напоминала не только о лучшем друге, но и об отце, который очень любил