Именно в тот момент мне позвонил Зак.

– Что ты делаешь в пятницу? Поехали со мной в Париж.

Я села с такой скоростью, что напугала кошку.

– Ты что, хочешь потрахаться с мной? – Я задала этот вопрос, потому что Зак трахался со всеми подряд – такая у него была привычка.

– Могу найти кого-нибудь другого, если ты не хочешь, – ответил он. Все как обычно.

– Нет, конечно, я хочу. Да. Я в деле.

Я думала, что такое случается только в кино. Вот вы топчетесь в стране Похмелии. А в следующую минуту получаете шанс на миллион.

О’кей, «шанс на миллион» – преувеличение. Зак был редактором журнала одной из авиакомпаний, так что его приглашение не равнялось звонку из журнала Esquire. Статье, которую я должна была написать, суждено было валяться в кармане на спинке кресла, рядом с рекламными буклетами и инструкциями авиакомпании о том, как превратить ваше кресло в плот в случае аварии.

Да и сама статья была достаточно глупа. Я должна была взять интервью у хозяина популярного реалити-шоу, восьмой сезон которого снимался в Париже. Странно, что журнал предпочел перенести меня через Атлантику только для того, чтобы взять интервью у парня, известного фразой «Этот твоя последняя роза». Но если кто-то предлагает вам путешествие в Европу за чужой счет, то задавать вопросы точно не стоит. Я была фрилансером, пытающимся заработать на жизнь в Нью-Йорке, какие к черту вопросы. Я написала бы статью для внутренней рассылки производителя стирального порошка!

– Я еду в Париж, – сказала я парням в полуподвальном магазинчике, где брала корм для кота и сигареты.

– Вау, – был ответ. И это был абсолютно правильный ответ.

После трех месяцев в большом городе я была почти на нуле. Но журнал выдал мне карт-бланш на тысячу долларов – на два дня! – и это заставило меня чувствовать себя так, словно я участвую в телевикторине.

Меня волновал перелет. Я была одной из тех, кто впивался в подлокотники кресла и ждал катастрофы. У меня начинается паника, когда дело доходит до передачи контроля над жизнью какому-то незнакомцу, который поведет самолет над бушующим океаном. Во время каждого полета я борюсь с желанием выбежать в проход и заорать: «Мы в облаках, народ! Так не должно быть!» Но я выпила снотворное и заполировала его двумя бокалами вина.

Первый день в Париже прошел отлично. Я остановилась в отеле в 14-м районе, в жилом квартале на левом берегу Сены, недалеко от Люксембургского сада. Это был отличный отель: фойе с высокими потолками и колоннами под мрамор, между которыми переливались рождественские гирлянды. Номер мне заказал журнал. Все, что требовалось от меня, – приехать.

– Ваш ключ, мадемуазель, – сказал служащий на ресепшене, вручив мне пластиковую карточку.

Весь день я играла в туристку. Доехала на метро до Эйфелевой башни, испачкала пальцы, поедая креп[60] с шоколадом, гуляла в парке, чувствуя себя беззаботной девчонкой. Затем нашла приятное кафе в тихой улочке и заказала бокал бордо. Он стоил дешевле кофе. Всего два евро.

Разве кто-то может присоединиться? Я любила выпивать в отдаленных барах, оставаясь наедине с собой.

Вино было отличным. Оно поддерживало. Иногда я задаюсь вопросом: если бы я выросла вне культуры, построенной на пуританских ограничениях, занималась бы я с такой силой фетишизацией вина? Америка, страна шотов и дешевого пива. Никакой умеренности.

Однажды я читала, что один известный редактор выпивал ежедневно за обедом бокал шампанского. Один бокал. И я тогда подумала, что это самая крутая вещь на свете. Я хотела также. Хрустальный узкий бокал, изящные изгибы и нежный звон. Пузырьки, легонько ударяющие мне в нос, когда я касаюсь губами края стекла.

Поэтому я сидела и медленно потягивала свое вино. Всего один бокал. Я позволяла жидкости медленно скользнуть по языку. Идеальный способ пить вино. Маленькие глотки. Оно проходило по телу теплой волной. Не будет преувеличением сказать, что тогда я почувствовала вкус жизни. Наслаждалась каждым моментом.

Потом заказала еще один бокал.

Тем вечером я встретила ведущего реалити-шоу и его жену в переполненном квартале на правом берегу Сены. У них было два чудесных малыша, и они ловко маневрировали коляской по мощеным улицам. Статья должна была рассказать, каким удовольствием будет привезти детей в Париж, но, по моим подозрениям, эта пара проголосовала бы за минивэн и детские кресла.

Ведущий был небольшого роста и обладал универсальной красотой. Я думала, что он мне не понравится. Честно – я хотела, чтобы он мне не понравился, потому что он вел шоу, посвященное самому идиотскому на свете социальному эксперименту, – попытке свести людей за полчаса на съемочной площадке. Но он и его жена были очаровательны. Несколько лет спустя, когда таблоиды сообщили об их разводе, я подумала: но они казались такими счастливыми…

Мы сели в итальянском ресторане, заказали бутылку красного вина и начали разговор. Мои вопросы не были особо умными.

– Почему вы решили снять этот сезон в Париже?

Он прочистил горло. Улыбнулся.

Они выбрали Париж, потому что это самое романтичное место в мире. Любой может влюбиться в Париже. Все так и делают! Пока он говорил, перед моими глазами проносились картинки грядущего сезона: ужин при свечах на Елисейских Полях, полет на вертолете вокруг Триумфальной арки под нарастающие звуки музыки, сладкое пение аккордеона и – рекламная пауза.

Я любила обсуждать это шоу, когда оно дебютировало в 2002 году. Все эти глупые женщины с идеальными телами в бикини, с улыбками на миллион, борющиеся друг с другом за право выйти замуж за человека, которого впервые только что увидели. Какой идиот будет смотреть подобное?

Ответ был простым: я. Потому что несколько лет спустя, бездумно переключая каналы, наткнулась на это шоу и подумала, что подобные развлечения – отличный способ дать мозгу отдохнуть. Анна тоже начала смотреть его, и мы регулярно созванивались, чтобы поделиться впечатлениями. Как захватывающе распутали клубок тайн и страстей в прошлой серии! Почему он выбрал ее? Что она подумала? Мы больше обсуждали совершенно незнакомых нам людей, чем парня Анны, который недавно стал ее мужем.

После интервью ведущий пригласил меня в их квартиру. У нас была бутылка вина, и мы выпили ее вдвоем, пока его жена укладывала детей спать. Сколько ночей, подобных этой, я провела в своей жизни: общаясь с человеком, который не был моим мужем, пока его жена моет посуду после ужина, укладывает детей и просит нас быть тише, когда мы слишком повышаем голос?