синтетический наполнитель и чёрная древесина, что под действием силы тоже начала превращаться в труху. Кресло заскрипело.

— В ваших силах не доводить ситуацию до прямого конфликта, — спокойно предложил молодой некромант и даже не моргнул, когда ножки кресла превратились в труху, и оно с глухим стуком рухнуло на пол.

При виде чистой силы, которая на глазах превратила сиденье в кучу хлама, Игорь поднял взгляд на Гарри и спросил:

— Если такая возможность ещё существует, я бы ей с удовольствием воспользовался.

— Тогда для начала я хочу оказаться дома. С мамой, отчимом и горячим чаем. Остальное мы обсудим вне этих стен, — произнёс Гарри и поднялся, направившись прочь из комнаты.

Когда он вышел, Игорь тяжело вздохнул, покосился на остатки кресла и встал.

— Когда писали, что с некромантами тяжело... я не об этом думал, — пробормотал он, но тут дверь открылась, и в неё вошел старший брат и глава рода Рожевых.

— Владимир? Что ты тут делаешь?

Брат молча сделал несколько шагов к нему и молниеносным ударом влепил ему в скулу. От мощнейшего удара Игоря отшвырнуло назад. Мужчина сбил своим телом кресло, на котором сидел и кубарем прокатился по всей комнате.

— С утра мне позвонил Магомед Мусаев. Поболтали с ним. Он мне про молодого парня с даром смерти рассказал. Представляешь, его у матери отобрали и в интернат отправили, — произнёс Владимир, рассматривая свой кулак. — Я сначала подумал, он намекает на что-то. Думаю, братец же у меня не идиот, чтобы свой стандартный фокус с некромантом проворачивать. Искренне заверил его, что Рожевы тут непричем.

Игорь с трудом поднялся и схватился за подоконник, чтобы не рухнуть от головокружения. Он тщетно пытался проморгаться, но один глаз, со стороны удара, мгновенно затянуло теком.

— А потом мне позвонил Александр. Спросил: зачем наш поверенный ездил в Министерство одаренных. Потом поинтересовался, почему сразу после него состоялось заседание, на котором вынесли незаконный вердикт на изъятие ребенка из семьи без согласия матери.

— К-какой Александр?

— Третий, Игорь. Третий. Император наш.

Младший брат замер с приоткрытым ртом, а Владимир хрустнул кулаком и упёр в брата тяжелый взгляд.

— О чем ты думал? Что выдернешь некроманта из семьи, от родной матери, и тебе всё сойдет с рук?

— О нем не должны... были узнать...

Старший брат сделал шаг вперёд и произнёс:

— Скажи, что ты все исправишь. Просто скажи... Или я убью тебя. Прямо здесь и сейчас, — прошипел сквозь зубы Владимир. — Убью и отдам твою самонадеянную башку этому мальчишке. Всё остальное отправлю в императорскую канцелярию, в качестве извинений.

— Я... я всё исправлю, — сглотнул Игорь.

***

Гарри шел с довольной миной и чемоданом в руке.

Небо было ясным, пригревало солнышко и ноги шлепали по небольшим лужицам на дорожках. До ушей доносилось далекое пение птиц, а глаза созерцали приближающийся пропускной пункт.

Пара фраз, щелчки замков и через несколько минут мальчишка оказался за пределами интерната.

Обернувшись на мощные ворота и забор с колючей проволкой, он хмыкнул и произнёс:

— Как срок отмотал, ей богу...

Вздохнув, он направился по дороге вперёд. Погода была прекрасной, и январская оттепель только поднимала настроение. Около километра он прошёл пешком и собирался добраться до более крупной магистрали, где уже была возможность вызвать такси или сесть на остановку общественного транспорта. Сообщать маме о своём освобождении он не хотел, чтобы не выдергивать её с работы. Да и сюрприза тогда бы не вышло.

Однако, вопреки его ожиданиям, как только он вышел на пригородную кольцевую дорогу, он обнаружил, что его уже ждали.

Дорогой, длинный, черный лимузин без колес и гербом рода Рожевых на борту.

Как только Гарри его заметил, дверь открылась, и из него показался незнакомый мужчина. Высокий, широкоплечий и совершенно не похожий на предыдущего переговорщика, которого он видел в комнате для свиданий.

— Беленький? — пробасил здоровяк, дождавшись, пока Гарри к нему подойдёт.

— Он самый. Меня ждёте?

— Тебя. Меня зовут Владимир. Я глава рода Рожевых, — произнёс он и протянул руку для рукопожатия.

Гарри взглянул на нее, а затем вздохнул и пожал.

— Подбросите до дома?

— Конечно. К тому же нам есть о чём поговорить.

— Это точно, — хмыкнул Гарри.

Водитель подхватил чемодан начинающего некроманта, а сам мальчишка забрался внутрь шикарного транспортного средства и разместился напротив главы рода.

— Что же, я рад, что ты не затаил обиду. И да, я прошу прощения за то, что натворил мой младший брат.

— У него довольно спорные методы, — хмыкнул мальчишка, уже заметивший на руке главы рода копию часов, которые видел на Игоре. Только вот звезда на нем была зелёного цвета. — Простите, что сбиваю вас, но у меня вопрос не по теме.

— В чём же он заключается?

— Часы... У вас у всех часы со звездой на весь циферблат? И что означает цвет звезды?

— А, это... Это наша традиция. На нашем гербе клинок с лозой, но звезда всегда была на наших боевых отрядах. Так проще отличить своих в бою, чем разбирать что там за герб. А цвет... это скорее относится к специализации отряда. И нет, я не целитель. Я маг земли, но моей силы едва хватило на колледж.

— Понимаю, — кивнул Гарри.

— Что же до моего братца...

— Он не пришёл.

— Я решил, что лишний раз провоцировать вас не стоит, — хмыкнул Владимир, тяжело вздохнул и взглянул на мальчишку. — Увы, обычно мы не вмешиваемся в жизнь одаренных и забираем в свой род только тех, у кого реальные проблемы и нет финансового состояния обучить ребенка.

— То есть вы не всех в интернат запихиваете?

— Нет конечно. Это не наши методы. Между теми родами, что пекутся о своей магической мощи, есть негласное правило. Не заставлять насильно магов вступать в свой род. Это правило выросло не из благородства, а из-за элементарной безопасности. Нередко такие насильственные методы приводили в итоге... К печальным последствиям.

— Предательства?

— И не только, — хмыкнул Владимир. — В современных же реалиях... Есть еще и негласное правило относительно интернатов. Мы не суемся на чужую территорию, а чужие рода не суются на нашу.

— Дележка способных одаренных, — кивнул Гарри.

— Именно. А с тобой... с тобой вообще вышло все сложно. И поверь мне, тот,