– Простите, я спешу! – сказала я, приходя в себя, и попыталась обойти девушку.

– Не уходите, пожалуйста! Вы ведь та самая… ну, которая насчет порчи? Прошу вас, сделайте что-нибудь! С тех пор как я вас послала – помните, тогда на проспекте? – у меня одни несчастья! Меня бросил парень, и я завалила экзамен по философии, представляете? Вы должны мне помочь! За что я ни возьмусь, у меня все валится из рук! Теперь я точно знаю, что кто-то навел порчу. Помогите, а, миленькая? – Девчонка, чуть не плача, смотрела мне в глаза и трясла мой рукав. Чувствовалось, что теперь она не выпустит его ни за какие коврижки. Уж лучше бы она еще раз обозвала меня дурой. Откуда ее черт принес? Кто мог предвидеть, что мы еще раз столкнемся с ней – именно здесь и именно сейчас? Тут точно не обошлось без порчи.

Между тем Амалия Константиновна, прежде чем зайти на крыльцо, обернулась – и я поняла, что она обратила на нас внимание. Я едва не застонала и решительно выдернула руку.

– Вы обознались, девушка! – холодно сказала я. – Не понимаю, о чем вы говорите!

Губы у этого наивного существа задрожали, а на лице появилось выражение величайшей обиды.

– Ах так! – с неожиданным пылом воскликнула она. – Вот, значит, как? Да ты мне всю жизнь поломала, ведьма! – И, прежде чем я успела отреагировать, девица вцепилась обеими руками в мой парик.

Я инстинктивно отшатнулась, парик остался в руках у мстительницы, а мои русые волосы рассыпались у меня по плечам. Я внутренне ахнула.

Зато Амалия Константиновна ахнула по-настоящему. Этот небольшой скандал, конечно же, не прошел мимо ее внимания, а мое неожиданное преображение открыло ей глаза. Мне даже показалось, что она в этот момент побледнела.

А в следующий момент она уже скрылась за дверью подъезда и, должно быть, опрометью бросилась в конспиративную квартиру. Мое инкогнито было раскрыто.

Я посмотрела на девушку с такой ненавистью, что она даже растерялась. Бессмысленно вертя в руках мой парик, она медленно отступила назад, утратив дар речи.

Пока Амалия не вошла в квартиру, у нас есть время. Мне надо немедленно бежать к машине и выезжать со двора! Луньков, узнав, что его выследили, может удариться в панику и предпринять попытку к бегству. Маринку, которая может его опознать, следует высадить, когда машина покинет двор, иначе Луньков может ее заметить. Все, пора действовать, сейчас за мной будут наблюдать в окно…

Усевшись за руль, я сердито прикрикнула на Ромку, который намеревался задать какой-то ехидный вопрос, и скомандовала:

– Всем сидеть! Мы уезжаем! – После чего завела мотор и вывела «Ладу» со двора.

Едва мы заехали за угол дома, я затормозила и распорядилась:

– Маринка! Ступай осторожно обратно и посмотри, где находится Виктор. Луньков, может быть, сейчас попытается сбежать. А ты знаешь его в лицо…

– Поняла! – сказала Марина и вылезла из автомобиля.

Ее тоненькая фигурка скрылась за углом дома. Теперь оставалось только ждать. Еще не успев до конца отойти от собственной промашки, я не замечала, что Ромка буквально подпрыгивает на сиденье от нетерпения. Наконец он не выдержал и подал голос:

– Может, мне стоит пойти посмотреть, что там и как?

– Сиди уж, – рассеянно бросила я. – На меня смотри.

Ромка собирался мне что-то сказать, но в этот миг со двора донесся нечеловеческий вопль, в котором я с большим трудом угадала какие-то жалкие остатки Маринкиного голоса. У меня мороз пошел по коже. Я тут же врубила мотор и задним ходом на всех парах въехала во двор.

Моим глазам предстала удивительная картина – на полпути между домом и автостоянкой образовалась живописная группа. Наш Виктор выкручивал руку некоему молодому человеку. Тот был смугл, имел на шее золотую цепочку и, возможно, даже был симпатичен, но сейчас, когда он был скручен узлом и корчился от боли, это не очень бросалось в глаза. Но, без всякого сомнения, это был Луньков, потому что удары женской сумочкой, которые наносила ему по голове вопящая Маринка, могли предназначаться только одному человеку. «Лада» подлетела к троице вплотную, и я врезала по тормозам. Ромка, который уже не мог сдерживаться, пулей выскочил из машины. Я не успела его перехватить, да, пожалуй, и не стремилась к этому, потому что в этот момент сообразила, что в события вмешалось еще одно лицо.

Не знаю, почему я сразу не заметила Амалию – наверное, слишком сосредоточилась на центральной фигуре, которую немилосердно лупцевали дамской сумочкой. Это обстоятельство отвлекло не только меня – как выяснилось, Виктор зазевался тоже и упустил момент, когда Амалия выпустила ему в лицо струю газа из баллончика.

Это имело для него роковые последствия. Он тут же ослеп, оглох и выпустил свою жертву. Луньков, красный и страшный, немедленно выпрямился и, пихнув Маринку в грудь, бросился бежать.

– В машину! – завопила Амалия, устремляясь к «Фольксвагену».

Понимая, что мы упустили свой шанс, я лихорадочно соображала, что делать дальше. И в эту решающую секунду под ноги бегущему Лунькову отчаянно бросился какой-то человек. Луньков со всего маху рухнул на землю. Амалия остановилась, растерянно кусая губы.

Я выскочила из машины и в два прыжка подскочила к хозяйке клуба. Действовала я, повинуясь какому-то инстинкту, и, надо признаться, он меня не подвел. Первым делом я выхватила у Амалии газовый баллончик. Она даже не сопротивлялась. Я хладнокровно обернулась к Лунькову, который поднимался с земли, и выпустила в его безумные глаза весь остаток газа, находившегося в баллоне. Мне доставило огромное удовольствие наблюдать, как этот тип заливается слезами и превращается в беспомощное трясущееся существо, кашляющее и исходящее слезами.

Но пора было удирать – вокруг нас собирался народ, и кто-то предлагал вызвать милицию. Ко мне подскочил возбужденный Ромка и помог скрутить Лунькова. Тот даже не имел сил упираться, когда мы запихивали его в машину.

Вдруг Ромка запустил руку ему за пазуху и с торжествующим видом извлек оттуда видеокассету. Я выхватила ее и спрятала под сиденье.

Виктор с помощью Маринки тоже добрался до автомобиля и кое-как залез на сиденье. Теперь они с Ромкой с двух сторон зажали нашего пленника. Маринка села вперед, я за руль, и мы в ту же секунду стартовали, оставив позади недоумевающий народ и превратившуюся в соляной столб Амалию.

– Итак, компромат у нас в руках, это главное! – заключил Кряжимский, когда я выключила видеомагнитофон.

Было заметно, что Сергей Иванович смущен – пленка, отобранная у Лунькова, которую мы вдвоем просматривали у меня в кабинете, произвела на него шокирующее впечатление. Горохов не зря волновался, что запись смогут увидеть коллеги, – то, что вытворяла на экране его дочь, смутило бы любого.

Впрочем, мы не собирались сосредотачиваться на моральном аспекте, нам было важно выработать дальнейшую стратегию действий. Запись мы, разумеется, собирались передать Горохову, как только от выполнит свое обещание, но до той поры надо было спрятать кассету в надежном месте.