Семь лет назад…

— Королева Адель? — спросила я, подняв брови.

— Что? Тебе не нравится? Я сделал это сам. Я даже нарисовал там маленькие звёзды, видишь? — Пит обнял меня одной твёрдой рукой, опуская смущающую картонную табличку, которую держал в руках. Слава Богу. — Рад видеть тебя, детка.

— Я тоже рада тебя видеть.

— С запоздалым восемнадцатилетием. — Он чмокнул меня в щёку. Я бы предпочла настоящий поцелуй, но нищим не приходится выбирать.

— Спасибо. — Я улыбнулась. — Папа на работе?

— Ага. Он разбирается кое с чем, поэтому я сказал, что заберу тебя. Всё нормально?

— Конечно.

Люди проходили мимо нас, в зале прилёта аэропорта было чертовски много народу, все учащиеся в университетах и школах вернулись на летние каникулы. Я застенчиво потянула футболку вниз, прикрывая свой живот. Мой первый год в университете включал в себя небольшое количество вечеринок с редкими приступами переедания. Это было распространённое явление. Однако это не мешало мне испытывать смущение перед ним. По крайней мере, теперь мне есть что показать в бикини. Во всём должно быть светлое пятно, даже на ямочках на бёдрах.

Мимо прошла женщина, разглядывая Пита, а потом еще кого-то. Я даже удивилась, как у неё не свернулась шея. Я взяла его за руку и тепло улыбнулась. Надеюсь, мы выглядели как влюблённые. Как будто этот мужчина мой. Я могу помечтать.

— Давай заберём твой багаж, — сказал он, ведя меня сквозь толпу к выдаче багажа. — Как много ты взяла в этом году? Надеюсь, ты не сломаешь мне спину.

— Ты выглядишь довольно крепким.

Он с улыбкой поиграл бицепсами.

— Что, эти пушки? Мне пройтись?

— Боже, не называй их пушками.

— Не круто?

— Совсем.

Он рассмеялся.

— Итак, — я обняла его. — Мне восемнадцать. Юридически. Так что ты не можешь больше бросить меня в субботу вечером, когда выходишь выпить.

Его глаза расширились.

— Да, я могу.

— Нет. Я пойду с тобой.

— Абсолютно точно нет, — ответил он. — Забудь об этом.

— Почему нет?

— Для начала, потому что твой отец убьёт меня. — Он осмотрел меня с головы до ног. Он нахмурился в области груди, затем покачал головой. — Это не произойдёт. Мне пришлось бы провести всю ночь, останавливая идиотов от приставания к тебе.

Прошу вас.

— Ты не станешь этого делать.

— Стану, — сказал он. — Ты останешься дома и проведёшь время с отцом. Вот для чего ты здесь.

— Да ладно. Ты знаешь, он работает двадцать четыре часа.

— Ответ всё равно нет.

— Борись сколько хочешь, Пит, — улыбнулась я. — Но в этом году всё будет иначе.

Ночь субботы. Настоящее…

Вернувшись в полночь, я заметила, что дом папы и Шанти полон света и музыки. Скорее всего, из ресторана их, в конце концов, выгнали. Тем не менее, я была разбита и смертельно уставшая. Леона жила в шикарном высотном доме в Нусе, примерно в часе езды по побережью. Какой же это был не очень приятный сюрприз! Ждать такси в субботу вечером пришлось долго. За этим последовала, наверно, самая долгая поездка в моей жизни. На этом моё покаяние закончилось. Любой приступ вины, который я испытывала, рассказав Питу о её выходке, исчезала с каждой минутой, отсчитанной счётчиком, пока ехала обратно.

Пит должно быть на свадебной вечеринке, потому что дом был погружён в темноту. Мне это отлично подходит. Я могу лечь спать, не встретив его, поставить будильник на раннее утро и уехать до того, как он проснётся. Конечно, даже он захочет поспать подольше на следующий день после свадьбы. Если повезёт мы проживём ещё семь лет, не встречаясь друг с другом. Для нас это идеальная ситуация. Я отправила папе сообщение с извинениями, сказав, что у меня болит голова и я хочу лечь спать пораньше. Утром они уезжают в медовый месяц. Теперь, когда мы помирились, надеюсь, мы будем поддерживать связь в будущем.

На случай, если Пит всё-таки дома, я выключила свет и сняла обувь у двери. Какими бы красивыми не были туфли, мои ноги молили о массаже, или, по крайней мере, о горячей ванне. К сожалению для них и для меня, не было ни того, ни другого. Только я в одинокой постели с разбитым сердцем.

Внутри было достаточно светло, и луна светила из окна кухни. Достаточно, чтобы я смогла добраться до гостевой комнаты, не наткнувшись ни на что. Особенно, кода я использую кухонный островок в качестве ориентира.

— Смотри, как ты крадёшься, — сказал голос из темноты.

Я подпрыгнула, чуть не уронив туфли и сумочку.

— Дерьмо. Я не видела тебя.

— Очевидно. — Он сидел за обеденным столом, рядом стояла старая добрая бутылка скотча и стакан. Белоснежная рубашка выделялась, а остальное было скрыто в тени. — Ты нормально довезла Леону домой?

— Да.

— Спасибо, — сказал он. — Заметил, как ты выводишь её. Я бы присмотрел за ней, но так было лучше.

— Она была пьяна. И не думаю, что кому-то нужен был скандал.

— Хм. — И больше ничего не сказал.

Настал мой шанс.

— Ну, это была длинная ночь…

— Я думал о том, что ты мне сказала ранее.

— Да?

Бутылка стукнула об стакан, пока он наливал скотч.

— Я до сих пор думаю, что ты неправа.

— Конечно же ты так думаешь.

Бутылка опустилась на стол, он встал, поднял бокал и направился ко мне. Чем ближе он подходил, тем больше я видела. Беспорядок в его волосах, пару пуговиц, расстёгнутых на его рубашке, давая представление о его великолепной груди. Закатанные до локтя рукава и снятую обувь, и носки. Со мной что-то произошло, когда я увидела его расстёгнутую рубашку. Я начала дышать быстрее, мои бёдра напряглись. Реакция моего сердца и бёдер была вполне предсказуема.

Даже после всех сегодняшних решений — уехать из дома, избегать его, продолжать жить своей жизнью, встретить Прекрасного принца и многих других решений, о которых я думала, пока счетчик такси отсчитывал мои последние сбережения.

— Тебе понравилась свадьба? — спросил он.

— Ч-что?

Мужчина стоял ближе, чем нужно.

— Свадьба. Всё было мило, да?

— Конечно.

Слабые звуки музыки доносились через дорогу. Казалось, что это где-то очень далеко. Он отпил скотч, не спуская с меня пристального взгляда. Я почувствовала запах солода, его одеколона, и лёгкий запах соли на его коже. В конце концов, сегодня была жаркая ночь, а он танцевал в костюме. Он не был счастлив, я слишком хорошо изучила его. Напряжение проскальзывало в линии его челюсти и в глазах. Горячо и напряжённо.