не до привидений – выбраться бы живыми. Очередная оградка больно ткнула Ингу в живот. Ощупав острый край, девушка аккуратно обогнула препятствие, и снова рванулась вперёд. Кто здесь похоронен, понять было невозможно, где тропинка – тем более. Только звук удаляющихся шагов Насти и ничего больше.

– Стой, дура! – рассердилась Инга, – Вот оно – кладбище. Смотри и кайфуй.

– А за мной слабо?! Постоять перед входом любая сможет.

«Люпины!» – сердце подсказывало Инге, что Настя бежит туда. Не по своей воле – неведомая сила тянет её. Женская интуиция, не требовавшая никаких разумных доводов, говорила это Инге. И девушка понимала – люпины тянут подругу к себе. И виновата в этом Инга, она разбудила это место, и теперь оно зовёт её, ищет к ней подход, и, кажется, оно его нашло – через Настьку. Если бы можно было вычеркнуть из истории тот злополучный день.

– Да, она идёт к люпинам, но что можно увидеть в полной темноте? Ничего. В лучшем случае свернёт на болото, – говорил разум.

«Лучший случай» – это ещё часа три шастанья по сырому мху в поисках тропинки. Да и кабаны могут встретиться. Если туда забрести, то прилечь на тёплую кровать можно будет только с рассветом. Да ещё и в топи пропасть можно. Но, все же, несмотря на все, подстерегающие их там опасности, этот вариант был лучшим, Инга не могла этого не признать. Стразы на топике Насти были не только спереди, но и сзади. Это обнаружилось случайно. Как нельзя, кстати, выглянул месяц, ещё не достаточно округлившийся, но уже довольно яркий, и его лучи подсветили спину убегающей Насти. Догонять стало легче. Контуры могил проступили из чернил ночи, давая возможность ориентироваться. Но надолго ли? Инга рванула вперёд. Вот уже спина подруги почти рядом, осталось только схватить рукой, но сил для последнего рывка катастрофически не оставалось. А Настя казалась двужильной. Даже алкоголь не смог сбавить темп. Инге казалось, что при таком количестве выпитого, на которое выглядела Настька, она не то, что бежать – сидеть не должна бы сейчас. Но Настька бежала. И довольно успешно. Инга же безнадёжно отставала. Закончились оградки и кресты, пошли «детские» могилы. Здесь можно уже было прибавить темп, но месяц вдруг исчез. Настя полностью повторяла путь, пройденный в тот день Ингой. Шаг в шаг. Среди деревьев Инга ясно увидела просвет – болото. Залитое лунным светом оно спасало от страшной люпиновой поляны. Люпины на сегодня отменяются! Инга возликовала, было, но она ошиблась.

Лес закончился. Перед девушками простиралось люпиновое озеро. Настя остановилась, замерла и Инга. Огромное люпиновое море светилось. Да, именно светилось. Мерцающий оранжево-жёлтый огонь мягко переливался по соцветиям, плескался и вихрился, волнами бросаясь на кромку леса и мягко отступая. Море света казалось неоднородным, огромные сгустки, слепившие глаза, и тёмные провалы. Центр поляны светился особенно ярко.

– Вот это номер! – Настька открыла рот – Подруга, и ты скрывала это от меня?!

– Я сама здесь в первый раз, – соврала Инга.

Что делать – пришли, так пришли. Инга тяжело вздохнула и наклонилась над мерцающим растением. Пламя беззвучно танцевало на соцветии, вырисовывая контуры лица. Инга вздрогнула. Да, это не было игрой воображения, в язычках пламени ясно просматривались все черты: нос, губы, глаза. И лицо очень-очень знакомое.

– Точно! Фото с памятника. У самого входа он стоит. Женский портрет, фамилию не помню, – Инга почувствовала лёгкий холодок.

Следующее растение. Опять дежавю? Или нет? Она пошла по краю поляны, всматриваясь в огненные картинки. Лица. Везде были лица. Они смотрели на девушку с выражением осуждения, смешанного с оттенком мольбы. Словно хотели попросить о чём-то. И шёпот. Он никуда не пропал, но по-прежнему был неразличим. Чьи это лица? Вопрос не требовал ответа. Интуиция уже подсказывала его Инге. Но как? Как умершие люди обретали новую жизнь? С точки зрения науки – труп разлагается, питательные вещества усваиваются растениями. А лица? Гены человека встраиваются в гены растения – получается гибрид? Но интуиция чувствовала всю нелепость и абсурдность новой теории. Разум опять проиграл.

Настя же радовалась находке, как ребёнок новой игрушке. Она бегала по краю поляны, видимо, тоже побаиваясь пройти внутрь. Лиц Настька, похоже, не видела, лишь кричала всякую чушь, усердно сдабривая матом.

– Пора уходить отсюда, от Настьки можно всего ожидать. Ещё цветов нарвёт, – подумала Инга.

Вспомнились вдруг слова бабушки, её встревоженное лицо.

– Настя, нам пора. Отсюда ещё выйти надо. Ты хоть дорогу запомнила?

– Не-а. А чё уходить? Здесь прикольно. Давай переночуем, а утром уйдём? Тебя никто не ждёт, а меня предки до утра отпустили.

– Так уж и до утра?

– С условием: никаких парней. Ты парней видишь? Я – нет. Так что я, как порядочная девушка, выполняю родительские наказы! – Настя расхохоталась. Вернее, заржала.

– Здесь опасно, Настя. Бабушка предупреждала….

– Ага! Значит, знала! А ещё – «первый раз, первый раз».

Обман раскрылся. Инга покраснела, но темнота скрыла пунцовые щёки. Света же люпинов, для того, чтобы разглядеть её румянец, явно недоставало.

– И ты не только обманщица, но и трусиха. Запомни – привидений не существует! – продолжала Настя.

Стоп! Ещё по дороге в клуб она говорила обратное.

– Нужно действовать, и как можно скорей, – проснулась интуиция.

– Но как? – вопрошал разум.

Схватив Настю за руку, Инга попыталась двинуться в обратный путь.

– Руки убери! Ты можешь катиться куда хочешь, А я остаюсь здесь, – безапелляционным тоном грубо заявила Настька, выдернув свою руку из ладошки Инги.

– Ну, и оставайся! Кстати, ты знаешь, что тот, кто здесь пробудет больше часа, тот умрёт в скором времени, – ещё раз соврала Инга – Пока!

– Так я тебе и поверила! – на лице Настьки появилась всё же тень сомнения.

– Если хочешь знать, я сюда днём приходила. Ничего не светилось. Понятно? – Инга направилась к выходу.

Примятая трава смутно, но была видна. Свет люпинов помогал в этом.

– Ну, и ладно! Меня послали – я пошла. Пускай сама выбирается! – диктовал свою волю разум.

– Беда может приключиться, – пела свою песню совесть.

Шёпот люпинов неожиданно превратился в вой. Инга в ужасе обернулась и обомлела. Настя рвала цветы. Огонь метался по полю, как раненый зверь. Было слышно, как кричат покалеченные растения, как мечется пламя. Вдруг пляска света прекратилась, и огонь пополз к центру поляны, чтобы обрушиться на берег подобно разрушительному цунами. Огненный шар всё рос и рос.

– Бегите! – успела крикнуть интуиция.

Инга побежала обратно, схватила Настю в охапку, и уволокла её за собой, девушки повалились в заросли молодых ёлочек, растущих на опушке, и покатились под небольшой откос.

В это время огненный шар превратился в столб света, который обрушился на лес, как разноцветный фейерверк. Всего лишь миг существовал столб, но Инге удалось разглядеть в нём лицо. Страшный бородатый старик гневно смотрел на ночную чащу. Кто он был при жизни, где похоронен, Инга не знала, но была уверена – это лицо она видит в первый раз. Огненный ливень обрушился на деревья, кусты, траву. Но ничего не загорелось, огонь, подобно воде, скатывался вниз и разливался по земле. Вой стал ещё громче, как раскаты грома, он носился над землёй, рвал барабанные перепонки. Весь лес и вся трава сверкали как тысячи новогодних ёлок. Светилось всё, на что попал этот дождь. Но девушки спаслись, их не задели огненные капли. Хорошо это или плохо? Интуиция подсказывала: «Хорошо».

Вой стих. Люпиновое поле померкло, но не совсем, кое-где тлели «угольки» былого костра. Постепенно они увеличивались, соединяясь друг с другом, сползаясь, как амёбы, вытягивающие свои ложноножки, перетекая по ним в другое место, и через полчаса люпиновое море снова светилось тёплым мерцающим светом.

Настя не шевелилась, Инга тоже. Обе они замерли от страха.

– Надо выходить, – прошептала, наконец, придя в себя, Инга.

Настя на этот раз согласно кивнула. Её рука потянулась к стволику молодой