Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Взяв севернее, Лэндер оглянулся, чтобы убедиться, что сухогруз заслоняет их от сторожевого катера. На экране радара все смешалось, изображения слились, и высокий борт судна загородил лодку Лэндера, не пропуская лучи. Лэндер прикинул расстояние до катера.
— Отверните краны наполовину, — приказал он и мгновение спустя остановил машину. — За борт его!
Далиа и Фазиль перевалили плавучую платформу через борт. Мачта неистово раскачивалась, но вот свинцовое грузило уравновесило ее, и радарный отражатель оказался высоко над водой. Когда Лэндер врубил полный вперед, сооружение закачалось снова. Погасив все огни, Лэндер направил лодку точно на юг.
— Оператор радара не поймет, что это такое, — сказал Фазиль. — Он может принять изображение отражателя за наше, или за какой-то новый объект. А может решить, что мы до сих пор идем под бортом сухогруза. Как долго эта штука продержится на плаву?
— При наполовину открытых кранах — четверть часа, — отвечала Далиа. — Когда катер подойдет, она уже погрузится.
— И тогда он отправится на север и догонит корабль, чтобы посмотреть, не прячемся ли мы за ним?
— Возможно.
— Он может видеть нас сейчас?
— Деревянную лодку, и на таком расстоянии? Либо почти не видит, либо не видит вовсе. Наш корпус даже не покрыт свинцовым суриком. К тому же корабль дает волну из-под винта, она тоже им помешает. И шум его машины нам на руку, если катер остановится, чтобы прислушаться. Мы еще даже не знаем, схватили ли они наживку.
Лэндер следил с мостика за огнями сторожевого катера. Он видел два высоких белых габаритных фонаря и красный ходовой огонь левого борта. Если катер повернет в их сторону, они увидят и зеленый фонарь его правого борта. Далиа теперь стояла рядом с Лэндером и тоже вглядывались в светлые точки. Только красная. А потом, по мере того, как увеличивалось расстояние, им удавалось рассмотреть лишь белые габаритные огни. Вскоре исчезли и они, только время от времени показывался сноп света от прожектора, когда катер взбирался на волну. Луч обшаривал пустое темное море.
Лэндер наконец осознал, что теперь их трое на мостике.
— Отличная работа, — похвалил Мухаммед Фазиль.
Лэндер не ответил.
У майора Кабакова покраснели глаза, и он был изрядно раздражен. Сотрудники нью-йоркской службы иммиграции и натурализации уже поняли, что мимо него надо ходить на цыпочках. Который уж день сидел майор в их конторе, изучая фотографии арабов, проживающих в Соединенных Штатах.
В толстых альбомах, громоздившихся на длинном столе слева и справа от Кабакова, насчитывалось 137 тысяч снимков и словесных портретов. Майор решил изучить все до единого. Если та женщина выполняет здесь шпионское задание, она первым делом позаботится о легальном прикрытии, в этом он был убежден. В делах «подозрительных арабов», которые тайком вела служба иммиграции, почти не было досье на женщин, и ни одна из них даже отдаленно не походила на девицу, виденную им в спальне Хафеза Наджира. По оценкам бюро иммиграции, на востоке страны жили примерно 85 тысяч арабов, проникнувших в Штаты нелегально за последние годы и не занесенных ни в какие картотеки. В большинстве своем они спокойно трудились на неприметных должностях, никого не трогали и редко попадали в поле зрения властей. Кабаков с тревогой подумал, что женщина, которую он ищет, может принадлежать к их числу.
Майор устало перевернул очередную страницу. Вот, пожалуйста, женщина. Кэтрин Галиб. Работает в Финиксе, присматривает за умственно неполноценными детьми. Пятьдесят лет. На столько и выглядит.
К Кабакову приблизился сотрудник службы.
— Майор, вас к телефону.
— Спасибо. Не трогайте эти чертовы альбомы, а то я потом не найду страницу.
Звонил Сэм Корли из Вашингтона.
— Как дела?
— Пока никак. Мне осталось взглянуть еще примерно на восемьдесят тысяч арабов.
— Я получил рапорт береговой охраны. Может, он и не имеет отношения к делу. Один из катеров заметил моторную яхту рядом с ливийским сухогрузом у побережья Нью-Джерси. Это было вчера пополудни. Когда катер приблизился, яхта улизнула.
— Вчера?
— Да. Катер участвовал в тушении пожара на каком-то корабле и возвращался домой. Сухогруз шел из Бейрута.
— Где он теперь?
— Задержан в Бруклине. Капитан пропал без вести. Подробностей пока не знаю.
— А что лодка?
— Улизнула, воспользовавшись темнотой.
Кабаков грубо чертыхнулся.
— Чего они тянули? Почему сразу не сообщили нам?
— Будь я проклят, если знаю, но тут уже ничего не поделаешь. Позвоню в бруклинскую таможню, они введут вас в курс.
* * *
Первый помощник и исполняющий обязанности капитана «Летиции», Мустафа Фози, битый час беседовал с таможенниками в своей маленькой каюте. При этом он размахивал руками. Воздух был сизым от едкого дыма турецких сигарет.
Да, яхта подошла к судну и попросила помощи. У них было на исходе горючее. Следуя морским законам, Фози помог яхтсменам. И лодку, и экипаж он описал весьма неопределенно, особо подчеркнув, что встреча имела место в нейтральных водах. Согласно международному морскому праву, «Летиция» является частью ливийской территории и находится под его, Фози, командованием с тех пор, как капитан Лармозо, к великому сожалению, свалился за борт.
Таможенникам вовсе не хотелось трений с ливийскими властями, особенно теперь, когда Ближний Восток в огне. Сведения, полученные от катера береговой охраны, не давали достаточных оснований для того, чтобы выписать ордер на досмотр судна полицией. Фози пообещал дать показания под присягой касательно несчастного случая с Лазморо, и таможенники, покинув судно, отправились совещаться в госдепартамент и министерство юстиции.
Фози выпил бутылочку пива из запасов покойного капитана и впервые за много дней сладко уснул.
* * *
Этот глубокий и низкий голос, казалось, звучит откуда-то издалека, вновь и вновь повторяя имя Фози. Что-то режет глаза. Фози проснулся и поднял руку, чтобы прикрыть их от слепящего луча фонарика.
— Добрый вечер, Мустафа Фози, — произнес Кабаков. — Пожалуйста, держите руки поверх простыни.
Здоровенный сержант Мошевский, маячивший за спиной Кабакова, включил свет. Фози сел в постели и сказал:
— О Аллах!
— Замри, — велел ему Мошевский, поднося к уху Фози острие ножа.
Кабаков взял стул, уселся рядом с конкой и закурил сигарету.
— Я буду признателен, если вы согласитесь спокойно побеседовать со мной. Вы не прочь поговорить без лишнего шума?
Фози кивнул, и Кабаков жестом велел Мошевскому отойти.
— А теперь, Мустафа Фози, я объясняю, как вы можете мне помочь, не подвергая себя опасности. Видите ли, я без колебаний убью вас, если вы откажете мне в содействии. Однако в случае вашего согласия для убийства не будет никаких причин. Очень важно, чтобы вы это поняли.