И в мгновение, когда позвонила ненормальная Кошкина с диким ором вернуть Брагину назад, иначе та ее уволит, а следом — звонок подруги Маши об оставленном в палатке ключе от двери квартиры, не раздумывая, сел за руль. Гнал за ней, словно обезумевший наркоман за новой дозой.

Когда я прибыл к дому, в котором Маша жила, дождь молотил каплями по улице нещадно, ветер выл унылой прохладой. Хорошо, что сейчас я не был в лесу, не завидовал оставшимся на ночлег. Решил, что Мария Александровна туда тоже не вернется, как бы жалобно не мяукала Кошкина. В жутком и холодном подъезде я застал спящую в сидячем положении Брагину. Знай я раньше о ситуации, забрал бы ее к себе.

— Маша, ты замерзла, — проговорил, поднимая с колен и беря на руки девушку.

Она что-то пролепетала, не разлепила веки, только обняла в ответ, кладя голову на плечо. Вот и отлично. Меньше сопротивлений, больше дела.

— Куда ты меня везешь?

Классная Егора пришла в чувства, после того как посадил ее в машину, не забыв пристегнуть и укрыть курткой.

— К себе, — ответил уверенно без лишних обсуждений.

— А где Егор?

— У матери, — также коротко и ясно.

Кажется, Маша поняла, что для возражений не было места и времени.

Я глянул в зеркало заднего вида, и уголки рта приподнялись от увиденного. Классная, прикрыв глаза, не стала сопротивляться словесно моему решению и дальше провалилась в сон. От этого стало на душе легко, захотелось подпевать лирическому треку, что тихонько доносился из магнитолы. Пусть бы она еще поспала. Передумал демонстрировать свои вокальные способности.

Брагина Мария Александровна Егору нравилась, это было очевидно. Пока мы сидели в коридоре, ожидая приема врача, пацан не отходил от нее ни на шаг, и она была увлечена с ним какой-то игрой на пальцах. Ерундовая развлекаловка способна была поднять малышу настроение, отвлечь от недомогания и заодно умерить мою нервозность, хоть Маша ничего не сделала для этого. Просто сидела рядом с ним, обнимая его одной рукой. Вела себя по-настоящему. На мгновение я представил ее в роли матери и немного загрустил. Егору явно не хватала материнского тепла. Бабушки не в счет. Я — тем более. А вот такая, как она…

— Ты согрелась? — спросил я, подъезжая к дому, где у меня имелась квартира для холостяка. Здесь она уже бывала.

Маша ничего не ответила, лишь поежилась, не желая открывать глаза.

— Значит, придется согревать, — сделал вывод достаточно громко, чтобы девушка услышала и дала какой-нибудь вразумительный, пусть не ответ, но сигнал.

Ничего этого не последовало, а значит, молчание — знак согласия.

Я не помнил, как вытаскивал из машины спящую на руках Марию, как открывал входную дверь, продолжая держать её. И нет, отпускать обмякшее тело не собирался. Она была моей, разве я мог упустить такую ценность? Решено. Ни сейчас, ни когда-либо.

В моей огромной комнате было темно, воздух сгустился, отчего тяжело было дышать, осознавая, что я находился наедине с Машей, и не где-нибудь, а у себя дома, где никто не побеспокоит.

Ноги понесли меня по комнате дальше, и я практически споткнулся у кровати, падая с ней на мягкий матрас.

Открыв глаза, Маша поерзала и мягко потянулась подо мной. В ее взгляде не было намека на испуг, и это расслабило меня, подсказывало, что решение привезти сюда девушку, оказалось не таким уж плохим.

Фактически лежал над ней, а она нежилась, казалось, ей доставляло великое удовольствие смотреть на меня снизу.

Осмелев, я приблизил свое лицо, как наркоман тащился от её аромата. Член, напрягшись в штанах, отозвался в ту же секунду.

Ныл просто зверски, с какого дня и времени — уж сбился со счета. Когда рядом эта девушка, обстановка ниже пояса буйствовала, требуя вылазки, чтобы позже получить добавки.

— Ты пахнешь речкой, — неожиданно хихикнула Маша и потерлась носом о мой нос, доставляя таким образом великое наслаждение. Черт меня дери, если совру, что мне это не понравилось.

— А ты цветами, — ляпнул, кажется, невпопад. На самом деле она благоухала подобным и моей радости не было предела.

От одного желания штаны трескались по швам, и морда светилась счастьем, когда Машка вот так нежно смотрела мне в глаза.

— Моя лесная нимфа, — проговорил отчетливо, пока руки продолжали жить отдельно от моих мозгов: бродили вдоль тела Маши, растирали, поглаживали, кое-где сжимали. Она не сопротивлялась, наоборот, отвечала взаимностью. Я шумно сглотнул, когда девушка прикоснулась ладонью к моей щеке.

— Твоя? — спросила она, ослепляя своим взглядом, наполненным надеждой.

— Моя, — заулыбался и поцеловал тыльную сторону ладони, которая мягко поглаживала мою небритую щеку.

— Докажи, — прозвучало ее требование, но тут же дала осечку, напрягаясь всем телом подо мной. Но я был непреклонен.

Нет, Маша, не робей. Не сейчас, когда мы оба хотели этой близости.

Маша

Когда Саша подобрал меня такую продрогшую неудачницу и повез к себе, необъяснимое облегчение накрыло с головой. Конечно, это была не самая лучшая идея — ехать к нему в нашем-то положении, но что было поделать. По собственной невнимательности я оказалась без крыши над головой и средств к существованию, да и ещё и без телефонной связи. Да-да, зарядная батарея также была на нуле, разрядилась вдобавок к остальным моим сегодняшним оплошностям. Думая о Терехове и проведённом с ним времени, я задремала. Даже сон приснился, как Саша держал меня на руках, поглаживал своим пальцем мои скулы. Что-то нашептывал, отчего мужской убаюкивающий голос погружал глубже в сон. Как оказалось, этот сон был настоящей явью, и сейчас я пожинала его плоды, лёжа на кровати в знакомой берлоге холостяка. На том месте, где началось с ним знакомство.

— Докажи, — неосторожно слетела просьба с моих губ.

Но поздно. Стоило полагать, что мы оба находились здесь не для игры в шахматы. Моё сердце колотилось в груди сильнее, его не отставало, жизненно важный орган в том же ритме отбивал чечетку. Терехов обвел меня самым нежным из всех своих взглядов, пока желание горело в нас обоих, не собираясь затухать.

— Хочу тебя, — словно предупреждение послышалось от него перед тем, как сладко накрыл мой рот мягкими губами.

Его язык проникал медленно, но верно, кружа в танцевальной ласке с моим. С каждым разом напор поцелуя был требовательным и ненасытным. Пальцы, ладони бродили по телу в поисках отдачи, заводили с полуоборота и будоражили мои чувствительные участки.

Терехов умело доставлял удовольствие, как будто знал наперёд, чего я хочу, и каким образом накалить градус моего возбуждения до точки невозврата. Белая футболка была стянута вверх по рукам и брошена прочь на пол. Ловкими движениями пальцев сильных мужских рук он освободил меня от бюстгальтера, и ощущение мокрого, горячего рта на своих сосках заставило выгнуться тело дугой, поддаваясь ему навстречу.