Только никто не знает, что когда покидаю его кабинет и вся красная сажусь за рабочее место, мои трусики уже насквозь промокшие. Кажется, стоит Амриндеру прикоснуться к моему цветку в тот момент любой частью своего тела (желательно копьем), то меня разорвет в экстазе. В моменты спора главное не забыть, что мы действительно ругаемся из-за работы, и не накинуться друг на друга с поцелуями на виду у всех в стеклянном боксе.

Когда невтерпеж, в бой идут уже совсем детские игры. Например, на общей кухне завариваю чай, а Андрей как будто случайно зажимает меня у шкафов, потянувшись на самую верхнюю полку за богом забытой сахарницей, в которой сдохла последняя мошка. При этом он трется об мою задницу своим оружием, превращая краткосрочные чаепития в мучительные заигрывания. При этом не забываю демонстративно с силой отпихивать его и крыть нецензурными речами. Со стороны смотрится так, как будто мы возимся и не можем поделить между собой даже кухонное пространство.

По офису стремительно ползут слухи, что планирую подсидеть Квилинского, отчего начальник всеми силами пытается выжить меня из компании.

Если на работе порка показная, то дома ждет уже настоящая, когда от его шлепков на коже остаются красные следы, но эта томительная боль делает оргазм только ярче и чувственней.

У нас с Беовульфом даже складывается своего рода рутина. После работы он уезжает в пенис-клуб, затем где-то ужинает (не знаю, может еще и сам готовит), занимается своими делами (созванивается с любимой мамулей), затем ровно в десять заявляется ко мне как к себе домой (что, в принципе, так и есть).

Если Бог Небесный и привык бесновать полночи, гоняя мячи, то теперь сменяет спортивные занятия на более интимные. Я жутко не высыпаюсь, но лучше уж мучиться от бессонницы с ним, чем из-за него.

~*~

Стремительно близится Новый Год, на празднование которого Георгий Робертович неожиданно приглашает меня вместе с Андреем в свой загородный домик.

Едем вместе, поэтому без труда показываю вице-президенту дорогу. Моя осведомленность его слегка раздражает, потому что мужчина отлично понимает, откуда у меня такие продвинутые топографические познания.

— Слушай, по поводу новогодного подарка. Давай я тебе что-нибудь куплю? — деланно равнодушно предлагает начальник.

— А ты уже, — кидаю беспечно, на что Квилинский недоуменно приподнимает брови.

Достаю чеки и кладу на приборную панель.

— Девочка: милый, купи мне духи, собаку и машину, — говорю писклявым голосом, изображая утконосую нахлебницу. Потом закусываю губу и уже играю роль роковой обольстительницы: — Женщина: ты деньги на счет кинешь или мне вычесть из арендной платы?

— Так, и что я тебе купил?

Демонстрирую на себе новое платье и серьги из белого золота с изумрудом.

— А также еще очень, ну очень красивое белье, — понижаю голос и шепчу ему на ухо.

— Оно тоже на тебе сейчас? — интересуется с лукавой улыбкой Андрей.

Проносящиеся картины за окном затуманивают: снежинки словно пушистые бабочки кружатся в морозном воздухе, укутывая в белую шаль величественные ели. Внедорожник, рассекая снежную пелену, мчится по безлюдному зимнему лесу. Колеса шуршат по рыхлому снегу, оставляя за собой глубокие следы.

Машина резко снижает скорость и останавливается на обочине.

— Мальчик: давай я выжму полный газ, а ты сделаешь мне минет. — Оказывается, Квилинский тоже читает мемчики. — Мужчина: я аккуратно припаркуюсь и включу аварийку. Тем более, ты же не любишь орал.

Снимаю пальто и кидаю на заднее сиденье. Охваченная волной желания ловко забираюсь на колени викингу, чувствуя жар его рук на своей спине. Как же круто, что внедорожник такой огромный и нам не грозит сигналить на весь лес моей пятой точкой.

— Я еще не любил тебя в лесу. В машине. — Его глаза темнеют, а голос становится хриплым. Мужчина расстегивает молнию моего платья, стаскивает с плеч и обнажает прозрачный корсет, под которым мои соски уже затвердели.

Мое дыхание касается его лица, щекоча щетину. Андрей, опьяненный ароматом моих духов и вкусом губ, прижимает к себе ещё сильнее. Руки начальника грубо вторгаются под платье и задирают его до талии, обнажая бедра и чулки.

Маленькое пространство машины становится нашей вселенной.

Как называется чувство, противоположное клаустрофобии?

Клаустромания?

Клаустрофилия?

Я не хочу покидать эти крошечные закрытые пространства, если они наполнены им.

Нашариваю пряжку его ремней, пока вице-президент жадно мнет мои ягодицы. Он нетерпеливо облизывает губы, предвкушая ощущение оказаться во мне.

— Обожаю, когда ты сверху, — рычит вице-президент. Его обычно пронзительно-голубые глаза теперь уже стального цвета.

— Я тоже. Когда ты полностью во мне, — могу только прерывисто дышать. — Да бляха-муха, что это на тебе надето? Пояс целомудрия?

— Бляха-муха? — хохочет рыжий викинг. — Это еще что такое?

— Любимое ругательство моего школьного учителя по русскому и литературе. Квилинский, я не могу его расстегнуть.

Не успевает Беовульф оказать мне помощь, как наши игры неожиданно прерывает входящий звонок.

Серебрянский.

— Ответь.

— Нет, я хочу закончить.

— Ответь.

Андрей стаскивает меня с себя и усаживает обратно на пассажирское сидение.

— Вы как? Скоро? — на заднем фоне слышен гомон гостей и громкая музыка. — Только вас ждем.

— Да, уже подъезжаем.

— Вы что, ногами что ли к нам бежите? Голос запыхавшийся.

— Еле сдерживаюсь, чтобы не подраться с вице-президентом. Он не доверяет моим навигаторским навыкам.

— Давайте, ускоряйтесь, а то уже накрываем на стол.

Поправляем одежду, приводим себя в порядок. Достаю косметичку, чтобы вновь толстым слоем нанести губную помаду, которая размазалась из-за поцелуев с Амриндером.

Открываю настежь окно, впуская в салон морозный поток воздуха, чтобы освежиться и остудить разгоряченное лицо.

Квилинский трогается.

Делаю радио погромче и подпеваю всем подряд новогодним песням, даже тем, слов которых не знаю и слышу впервые.

Квилинский держится отчужденно. Явно, что предстоящая разношерстность гостей не претендует на самую душевную компанию для встречи нового года. Тем более, как говорят, как встретишь новый год — так его и проведешь. Вряд ли Андрей мечтает еще один год просидеть в должности “второго любимого человека”.