могу уехать. Тебе это надо? Тем более в чужих землях!

— Ну, ты ведь тоже здесь был поначалу чужаком, — заметил Светозар.

— Ты у меня еще порассуждай! — шикнул на отпрыска владыка. — Хоть чем соблазнять будут, не соглашайся и даже не слушай. До старости тебе еще далеко, а там сам увидишь, вообще нужно ли тебе оно, это лесное царство.

— Хорошо, не соблазнюсь.

— Дракона, когда найдешь, тоже не слушай. Они твари скользкие, уболтает запросто, а ты у меня доверчивый и добрый. Не позволяй себя использовать никому...

— Интересно, это тот самый дракон, который убил короля эльфов, или всё-таки другой? — перебил отца Светозар.

Яр помрачнел.

— А мне вот совсем не интересно, — буркнул он. — Дракон в любом случае крайне опасен.

— Пап, ну ты же был там, в самой гуще событий! — оживился сынок, жаждущий приключений и свершений. — Как же ты его не видел?

— Ты сам прекрасно знаешь, что я тогда видел, а что нет, — ответил Яр.

Старшенький вместо сказок перед сном постоянно требовал показать ему, как отец, будучи тогда еще совсем юным, глупым и безрассудным эльфом-изгнанником по имени Ксаарз, пытался спасти правителя эльфов, на которого какая-то тайная нечисть буквально открыла охоту, устраивая покушение за покушением. Причем Яр не просто рассказывал — он делился с сыном своими воспоминаниями благодаря связи через Лес. Тишку завораживали эти живые картинки, возникающие в его сознании, когда отец брал его за руку: далекие страны, чужие города, непривычно одетые люди и нелюди. Он словно бы сам ходил по этим улицам и разговаривал с этими людьми, которые давным-давно стали прахом. Кстати, таким чудесным образом все трое отпрысков Яра легко «выучили» иноземные языки, которыми владел отец, причем не потратили на это больше секунды, тогда как Ксаарзу в свое время пришлось вдоволь помучиться, заучивая слово за словом, иной раз весьма болезненно расплачиваясь за ошибки.

С тех самых пор старший из Яровичей и воспылал мечтою сделаться героем — стать тем, кем не сумел стать его отец. Ведь Ксаарз не только не сумел спасти короля, но напротив из эльфа-одиночки, от которого отказалась семья, превратился по своей неосторожности и наивности в преступника против всего своего народа. И никому уже не докажешь, что не его старания погубили старого правителя... Впрочем, всё это дела давно минувших веков, Яр не собирался возвращаться на родину и что-то предпринимать, чтобы обелить свое имя.

— И ни в коем случае не появляйся на землях эльфов! — с горячностью повторял сыну владыка Леса. — Вообще не приближайся к эльфам, держись от них подальше и даже не попадайся на глаза. Если люди глупы и злы, но срок у них недолог, а память еще короче, то эльфы бессмертны, хитры и злопамятны. Ты очень похож на меня юного... Ну, то есть лицом похож, не фигурой, слава богам. Но всё равно, если эльфы узнают, что ты сын изгнанника, они смешают тебя с грязью! Это в лучшем случае.

— Ладно, пап, я понял, — вздохнул Светозар. Хотя больше всего на свете ему хотелось побывать хоть разочек именно на родине отца, воочию взглянуть на зачарованный замок деда, который он видел в воспоминаниях родителя. Умом-то Светозар понимал, что опасно лезть туда, где ему не будут рады. Но так хотелось!..

— И с женщинами, умоляю, будь осторожен, — перешел на откровенно жалобный тон владыка Леса. — Ладно крестьянки и простолюдинки. Но не дай боже тебе попадется какая-нибудь аристократка или, того хуже, принцесса!

— Пап, отстань, я непоколебим в своем решении, — надул губы старшенький. — Никакие прелестницы не смутят меня более. Пока я не найду свою единственную, пока полностью не уверую, что это именно она...

— Да уж столько у тебя было, этих единственных, — грустно покачал головой Яр. Обернувшись, потрепал сына по кудряшкам: — Это ведь не от тебя только зависит. Ты у нас такой красивый уродился! Какая же баба пройдет мимо и не загорится желанием нарожать от тебя детишек? А принцессы, те вообще не знают слов отказа. Им тебя заполучить в свою собственность, что медведю мёда полизать — никто не остановит. Поймают, очаруют, свяжут по рукам и ногам, венчаться потащат в церковь... А для тебя венчание равносильно отпеванию, понимаешь? Если живой останешься, то уж точно перестанешь быть самим собой. Потеряешь свою нечеловеческую часть существа, свое наследие Лесного царевича.

— Пап, я буду осторожен, обещаю. — Светозар притянул к себе отца, снова заключил в тиски объятий. Посопел носом на ухо: — А у вас с мамой точно всё хорошо?

Яр не ожидал вопроса, невольно напрягся, чем сам себя выдал.

Сын огорченно вздохнул.

— Она человек, Мышонок, — мягко произнес Яр. — Ей нужны перемены, как воздух. Но я подожду, пусть она немного развеется. В конце концов, ведь я привык ее ждать: ждать, пока она подрастет, пока повзрослеет, пока поймет, что хочет, чтобы у нас появился ты. А потом я еще ждал — когда она решится на Милку с Мирошем... Она вернется, куда она денется от нас.

— Человек, угу... Папка?

— Что? — отозвался Яр, поглаживая руки сына. И краем сознания придумывая, как бы аккуратней вырваться из объятий, если дышать будет уж совсем тяжело.

— А мама тоже когда-нибудь станет... старой? Дряхлой. Морщинистой, беззубой...

— Нет, Тиша, ведь мы этого не позволим. Ведь мы ее не отпустим, правда? — тихо произнес Яр.

— Не отпустим, пап. — Светозар уткнулся носом в зеленые волосы, пахнущие хвоей и свежей листвой.