Адвокат перезвонил Питеру на следующий день, после того, как снова переговорил с адвокатом Аланы.

– Сделки не будет, – сказал он ему прямо. – Она хочет дом, недвижимость, а не долю от ее продажи. Она хочет получить его без каких-либо обременений. Они не собираются уступать, но мы можем побороться за него в суде. Так как это все, что осталось от активов, судья обязан отдать половину его стоимости вам.

Питер задумался. Он думал сейчас о своих мальчиках и вспоминал о том времени, которое он прожил вместе с Аланой. Он злился на нее за то, что она бросает его, но он все еще любил ее. И он чувствовал себя виноватым, что заставил ее переживать трудные времена – это ведь он распоряжался деньгами семьи, рисковал, обанкротился в результате кризиса, хотя, конечно, это была не совсем его вина. Обстоятельства так сложились. Если бы этого не произошло, они бы, наверное, до сих пор жили вместе припеваючи. Хотел бы он и дальше восхищаться этой женщиной? Ее ультиматум изобличал ее истинную сущность. Питер не хотел воевать с ней. Она была слабой холеной избалованной женщиной, которая желала сладкой жизни и была не намерена терпеть жизненные трудности. Ее так воспитали. И он также знал, что ее отец будет помогать ей и биться, как демон, чтобы она получила то, что ей хочется.

– Отдайте ей его, – сказал он тихо. Это выглядело так, словно он выворачивает карманы, чтобы загладить свою вину. Теперь у него не оставалось ничего, кроме дома на озере Викэбоаг, который стоил копейки. А то бы она и его забрала.

– Вы уверены? – спросил адвокат. – Почему бы вам не отложить свое решение на несколько дней и подумать? Нет никакой необходимости торопиться. Как только все документы будут готовы, окончательное постановление будет принято только через шесть месяцев.

– Я уверен. – Он хотел положить этому конец сейчас. Если ей нужен был только дом и возврат алиментов с процентами, то это уже был не брак, а деловая сделка. Для него теперь все тоже было кончено. Пятнадцать лет совместной жизни пошли прахом, как и все нажитое имущество. Он чувствовал себя неудачником по всем статьям. По крайней мере, у него осталась возможность сделать один последний благородный и элегантный жест, подарив ей дом в Саутгемптоне. – Позвоните и подтвердите, она может забрать дом.

– Вы хотите установить на него какого-нибудь рода ограничения, например, чтобы она сохранила его для мальчиков?

– Нет, этот дом ее. – Питер знал, ему не нужно беспокоиться о них – его тесть оставит щедрое наследство Бену и Райану. И в один прекрасный день он снова будет кредитоспособным. Может быть, не таким богатым, как раньше, хотя, кто знает, все может случиться. У него было еще много времени впереди, чтобы сделать большие деньги, если, конечно, он сам этого захочет.

– Тогда это все. Я пришлю вам бумаги на подпись, – завершил переговоры адвокат.

– Спасибо, – тихо сказал Питер и повесил трубку. Внезапно у него возникло странное чувство. Ничем не обремененный. Свободный. У него не осталось ничего, кроме дома, который он сейчас приводил в порядок. Он вышел на улицу и начал ремонтировать крыльцо, в котором недоставало нескольких досок. Его жизнь внезапно стала очень простой, и в этом виде на данный момент она ему очень нравилась. В ней было что-то символическое и очень в духе дзе. Она на 180 градусов отличалась от его прежней жизни и от той страсти, с которой он зарабатывал деньги в течение двадцати одного года. Теперь он от всего этого отказывался.

Два часа спустя он получил от нее сообщение. В нем было всего одно слово – «спасибо». Он знал, что это значит. Дом значит для нее больше, чем их брак и он сам. Единственное, что у них осталось общего, это их мальчики. Больше ничего. В конечном счете для Аланы все в жизни имело свою стоимость. Было грустно узнать о ней такое. Успех прежде всего, а Питер потерпел неудачу. Богатство выскользнуло из его рук, и он стал им неинтересен. Алана продолжала мчаться на карусели жизни, а Питер уже с нее слетел. На данный момент он живет в совершенно другом мире, в том, который Алана не хотела разделять вместе с ним. Она бы умерла, если бы увидела эту лачугу на берегу озера. Ничего грандиозного или элегантного, лишь уютная деревенская простота. Но Питер гордился той работой, которую он проделал в доме своими руками. Домик приобрел совершенно другой вид, расцвел благодаря вниманию и усердию работящего хозяина, который явно начинал получать удовольствие от процесса реставрации и улучшения своего жилища. Питер вернулся к истокам.

На следующий день Питер снова поехал в Вэр, чтобы купить продукты и новую порцию моющих средств. Он поехал в супермаркет на своем новом грузовике, и когда припарковал его, то увидел женщину, сидящую в машине на стоянке рядом с ним. Она задремала на пассажирском сиденье, голова была полуопущена, но показалась ему очень знакомой. Он сразу узнал ее. Она выглядела старше и стала более хрупкой, но когда она улыбнулась, то сразу стала похожа на себя. Это была Мэгги. Питер не знал, конечно, что это Лиза взяла ее с собой, когда поехала в магазин за продуктами. В редкие моменты, которые выпадали в ее жизни, Мэгги любила выходить из дома. Мэгги смотрела на Питера и не верила своим глазам.

– Это ты? – спросила она одними губами чуть слышно и радостно улыбнулась. Она никогда не занимала ничью сторону в борьбе двух братьев между собой и всегда сожалела, что все так плохо закончилось для них обоих. Питер был хорошим другом, и они какое-то время встречались, когда были еще совсем детьми, и ей часто хотелось знать, как у него дела.

– Нет, это обыкновенное привидение, – пошутил он и, ухмыльнувшись, вышел из грузовика. Он наклонился и поцеловал ее в щеку через окно. Она выглядела пугающе худой, с такого расстояния он видел, какая она была худая. Рука, которой она опиралась на открытое окно, была настолько тонкой, что казалась прозрачной.

– Как поживаешь? Лучше?

– Я в порядке, – сказала она, пожав плечами, и печально улыбнулась. – Майклу удается держать меня на плаву. – Она не сказала Питеру о Паркинсоне, но он видел, как дрожала ее рука, лежавшая на окне.

– Пойдешь? – спросил ее Питер, показывая на супермаркет. Он помог бы ей, если надо. Он не спрашивал о своем брате, потому что мало что хотел о нем знать, но он всегда любил Мэгги. Еще когда они были совсем молодые, он восхищался ей, она была прекрасным человеком.

– Нет, я жду свою дочь. По магазинам у нас в семье ходит она.

«И все остальное тоже делает она», – подумала, но не сказала Мэгги. Помогая им обоим, Лиза постепенно стала даже больше, чем сама Мэгги, заботливой женой Майкла. Это было странно и неприятно одновременно. Мэгги часто из-за этого чувствовала себя виноватой, но лежа в кровати, она мало что могла сделать, если не считать ее умение пользоваться Интернетом. Майкл не любил, когда она выходила из дома. Это было слишком рискованно для нее, особенно последние два года, после того как ей поставили диагноз болезнь Паркинсона. Он панически боялся, чтобы она не подхватила пневмонию. Он знал, что она может не перенести ее, если такое случится. Даже обычная простуда была опасна для нее.

– А как ты? Женат? Дети? – Она улыбалась ему, и было видно, что действительно рада нежданной встрече.