нарушением первоначального равновесия. Мы можем считать это нарушение действующим подобно какому-то раздражителю, который имеет тенденцию побуждать сознание к осознанию себя. Это пример отсутствия, вызывающего способность сознавать присутствие. Так у нас здесь появляется основание для интерпретации эволюционного развития. Вместо того чтобы воспринимать это развитие как средство, благодаря которому сознание возникло в ходе протекания механических процессов мертвой природы, мы имеем постепенное развертывание сознания «я» в среде Первичного Сознания. За миром объектов стоит игра и взаимодействие пустот, а не атомы внешней мертвой материи. Пустоты привлекают внимание сознания просто потому, что вызывают боль. Порожденная вниманием способность к сосредоточению со временем превращается в сознающее «я» – в способность сознавать сознание. Многообразные сочетания этих пустот производят все конфигурации опыта и мысли, а те в свою очередь становятся символами, которые, в конечном счете, имеют лишь инструментальную ценность. Эти символы указывают на некий предсущий и бесформенный Смысл. Когда некий индивидуальный центр сознания[78] сможет усваивать Смысл прямо, без посредства символов, тогда для этого индивидуума эволюция сознания в сфере сознания объектов завершится. Но до того времени символы необходимы.

Теперь мы в состоянии понять метафизическую функцию науки. Она связана с постепенным развитием какой-то системы символов, сырой материал для которых дается опытом. Наука (во всяком случае, физика) не связана с изучением чего-то реально существующего. Ее исходный материал представляет собой пустоты, отсутствия. Они оформляются в некую систему связей, расширяющих самосознание и составляющих символы скрытого Смысла. Так что с точки зрения данной философии научный труд вполне обоснован, независимо от формы используемых рабочих гипотез. Эта точка зрения может вступить в противоречие с мыслью любого индивидуального ученого только в том случае, если он налагает на материал, с которым работает, и на свои заключения ненаучную интерпретацию. Технические функции науки не требуют, чтобы ее материал был вещественной реальностью. Нужно лишь, чтобы у этого материала имелась поддающаяся разумному определению система взаимосвязей.

* * *

Фундаментальнейший принцип данной философии состоит в том, что сознание как таковое изначально и первично и поэтому не является просто атрибутом чего-то иного[79]. Но в таком понимании «сознание» не есть синоним «духа», поскольку философы-спиритуалисты или идеалисты обычно считали «дух» первичным и представляли сознание как некий его атрибут. Это оставляет возможность для духа быть (в какой-то фазе своей природы) бессознательным, так что сознание сводится к частному и производному аспекту. Давайте уясним, что здесь не утверждается, будто какое-то духовное (или любое иное) бытие является первичным. Напротив, Сознание было до того, как возникло какое-либо бытие. Так что «Бог» – считать ли его некой реальностью или просто объединяющим понятием – в любом случае является вторичным. Мы справедливо можем рассматривать некоторые уровни сознания, превосходящие сознание человека, как божественные. Все термины, производные от понятия «Божественное», конечно же, имеют чрезвычайно большое значение (по меньшей мере, психологически), и я пользуюсь ими, но не считаю, что за ними стоят самые высокие ценности.

По-видимому, в соответствии с установившейся философской традицией можно считать понятие «дух» имеющим тот же оттенок значения, что и «высшее Я» или «Бог». Следуя этой традиции, мы можем сказать: когда рождается сознание субъектов, возникает и дух как дополнительный субъективный принцип. Если объекты принимаются за эквивалент материи, тогда дух и материя оказываются взаимозависимыми понятиями. Ни один из них не возможен без другого, хотя дух можно считать положительным полюсом, а материю – отрицательным.

* * *

Утверждать, что сознание первично и самосуще, не значит подразумевать зависимость Бытия от его познания. Хотя познание и есть форма сознания, оно сознанию не тождественно. Например, эмоциональные и волевые состояния, по существу, не познаваемы, хотя и являются неотъемлемой частью сознания. Я утверждаю, что чистое сознание есть самосущая предпосылка всех видов обычного состояния сознания и менее известных мистических состояний, а также – форм сознания, характерных для иных существ (не людей). С другой стороны, если кто-то «знает», значит, он есть, но тут мы имеем дел с предпосылкой, а не со следствием. Сознавать познание – значит сознавать реальность (в данном случае – относительную) Бытия. Осознание этой реальности есть нечто обретаемое, но реальность не создана этим обретением. Однако быть познанным — значит существовать, и это поистине последующее, производное существование. Бытие есть предпосылка, существование – следствие.

Быть познаваемым – значит быть объектом. Поскольку под «Вселенной» я подразумеваю сумму всех возможных объектов, следовательно, существование Вселенной зависит от ее познания. Вселенная существует для того, кто ее воспринимает или думает о ней, и не для кого иного. Даже натуралист, заявляющий, что предметы существуют отдельно от всякого сознания, фактически имеет дело с неким понятием, которое существует лишь в его сознании. Он не пришел ни к чему, что лежало бы вне сознания, и лишь обманывается, воображая, будто сделал это. Знание – это Свет, который рассеивает тьму, и поэтому никогда не может эту тьму постичь. Утверждать, что во тьме присутствует непостижимая абсолютная бессознательность (в любом смысле), бессмысленно, поскольку такое заявление никак нельзя подтвердить. Подобное утверждение не только не является философским, но еще и ненаучно, так как наука требует от гипотез, чтобы они поддавались проверке. Фактически, наука идет даже дальше мистики и требует, чтобы это подтверждение соответствовало формам сознания обычного человека (не мистика). Таким образом, ученый, преуспевший в качестве философа-натуралиста, самым отчаянным образом нарушает свои собственные научные каноны. В этом пункте строго придерживается научной методологии именно идеалист, а не так называемый ученый-философ.

Все предметы существуют как объекты, и только так. Это особенно верно для того, кто их воспринимает или думает о них. Исключить способность восприятия и мышления – значит разрушить Вселенную. Но это не подразумевает уничтожения сознания в гностическом смысле. Сознание остается в Состоянии Нирваны. Если самосознание развить до такой степени, что оно сможет сохраниться в процессе исключения восприятия и мышления, тогда результатом станет пробуждение к осознанию Состояния Нирваны. Иначе это Состояние будет подобно сну без сновидений. Но глубокий сон следует считать просто состоянием сознания, в котором сознание «я» (сознание, которое сознает себя) не пробудилось. В глубине своего сознания все люди пребывают в Нирване. Нирвани[80] принципиально отличается (в техническом смысле) от обычного человека тем, что принес в эту глубину самосознание.

Здесь я не выдвигаю положений, которые нельзя было бы подтвердить: предприняв соответствующие шаги, люди действительно могут переместить свое «я» в эту глубину. Конечно, сделать это нелегко. Это требует гораздо большего, чем метод подтверждения, достаточный для проверки обычной научной гипотезы. Но это делалось. Я сделал это и обнаружил, что есть обширная литература, предоставляющая