Вопреки своему обычному поведению Ричард не сказал дежурных фраз о том, что благодарит ее за службу, отпускает на отдых или дает новые указания. Он просто бесшумно прошел мимо, сел в соседнее кресло капитана, выдвинутое чуть вперед из основного круга стоящих кресел, и задумчиво уставился в обзорные стекла перед ним.

За толстой ударопрочной стеклянистой преградой плыли далекие звезды. Маленькие и большие, яркие и тусклые, они сливались во множество созвездий, окружая крошечную скорлупку корабля своим молчаливым величием и молчанием.

– Когда вышли в открытый космос? – бесцветным тоном осведомился капитан у старпома. Расценив его вопрос, как запрос о выходе из гипера, Аннабель ответила:

– Двадцать минут назад, капитан. Подъем команды через полтора часа в соответствии с корабельным расписанием.

– Угу, – кивнул тот, даже не глядя на андроида. Анна присмотрелась к своему капитану. Отросшие за время последних рейсов, из которых Астарта и не вылезала, волосы беспорядочно топорщились на голове, по лицу стекали капли прозрачной воды, глаза Ричарда были красными, будто от недосыпа, а лицо побледнело, что особенно стало заметно при наличии синих кругов под глазами.

– Капитан, сколько вы не спали? – осведомилась Анна. – Состояние вашего организма приближается к критической точке истощения. Рекомендуется срочный отдых.

– Иди ты… – буркнул Рик, но тут же опомнился. – Иди ты, спроси у Травкина, сколько я не спал, у него к моей каюте какие-то там датчики подключены были когда-то давно.

Уискер замолчала, ожидая продолжения.

– Анна… – начал, было, Рик, но замялся, – я давно хотел тебя спросить, почему ты зовешь меня на «вы»? На остальных членов команды это не распространяется… Хотя, если уж ты сейчас обратишься к правилам поведения и субординации, тебе следовало бы либо называть так всех, либо не называть никого. Почему я, Анна?

В голосе капитана промелькнули странные ноты. Он словно бы разговаривал не совсем со своим старпомом, да и вопрос был адресован вовсе не по теме обращений к его львиной персоне.

– Так сложилось исторически, еще со времен докосмической эры, когда на моем месте должен был быть юнга, – ответила Уискер.

– Тогда почему ты с Джеком или Гаем не так общаешься? Они выше тебя по рангу.

Андроид замолчала, обдумывая слова капитана.

– Кажется, у меня нет ответа на этот вопрос, кэп, – растерянно произнесла она. – До сего момента я думала, что это часть вложенной вами программы…

Ричард поморщился, как от зубной боли, услышав это несносное выканье.

– Знаешь, в чем дело? – грустно спросил он, усмехаясь. – Дело в том, что я не закладывал в тебя этой программы. Впрочем, как и многих иных, которые ты считаешь обязательными для исполнения.

Анна ждала полного перечня, но Рик предпочел об этом умолчать.

– Ты знаешь, как терраформировали Ганимед? – сухим и официальным тоном внезапно спросил Ричард. – Неофициальную версию? Не знаешь, – покачал он головой, – ты не можешь этого знать…

Внутри капитана внезапно что-то оборвалось. Восприятие реальности совершило кульбит, изогнулось и вывернулось наизнанку. Он понимал, что рядом с ним сидит самый обыкновенный андроид, что, несмотря на внешность, повадки и общее сходство, это совсем не человек. Машина с набором датчиков, сенсоров и кабелей внутри, способная в боевом режиме выкашивать целые отряды десантников. Он сам видел такие игрушки в бою, когда еще служил…

Он не мог даже сказать, служил ли он, или ему это просто приснилось. Да, сны… Ричард почти никогда их не запоминал. Просыпался, как и сегодня, посреди ночи, хватал ртом горячий воздух, слушал бешено колотящееся сердце и хотел только одного – сунуть трещащую по швам голову под струю ледяной воды. Чем и занимался в такие вот ночи, как эта. Потом капитан долго ходил по кораблю, бесцельно слоняясь из стороны в сторону, будто никак не мог успокоиться. В ушах еще звучали крики, приказы на странных языках, звуки боя, а запахи крови, смешанной с сырой землей или облаками сгоревшей плазмы били в нос, заставляя чувствовать их даже в утренней каше.

Каши, впрочем, как и полноценного завтрака, на Астарте никто давно не видел, но даже та откровенная бурда, что выплескивалась в тарелки из синтезатора пищи, отдавала для капитана горелой плотью и железным запахом крови.

Он знал, что болен. Болен памятью, видениями, картинками, похороненными в глубине его мозгов, до которых было так много желающих добраться.

Ричард иногда всерьез задумывался, а не пустить ли себе в лоб заряд плазмы, чтобы раз и навсегда покончить с этими долгими мучительными ночами, скучными днями и однообразными рейсами. Прошлая команда, почившая с миром, когда он трофеем приволок на себе отключенного андроида из пиратского логова, никогда не вызывала у капитана подобных эмоций. Нельзя было сказать, что он к ним не привязался, что не чувствовал их поддержки и не мог на них положиться. Но сейчас на Астарте мирно спали самые «милые» жители обитаемых секторов космоса, известные в определенных кругах так хорошо, что Ричард полноправно считал их ровней своему образу психопата. Образ капитан хранил далеко и глубоко, и там никогда не светило ни одно солнце. Но отрицать сильной привязанности к нынешнему составу экипажа он тоже не мог.

Впрочем, о своем психическом здоровье Рик уведомлял сразу же после знакомства с предполагаемым членом команды, ограничиваясь, правда, одной фразой: «Кстати, я имею набор весьма странных привычек».

Хотя так мог сказать о себе любой, кто пережил хотя бы пару дальних рейсов с тайм-приводом в заднице. А уж то, что рано или поздно тайм-привод оказывался именно там, было неизменно, как светлый день. Ибо оказавшись где-нибудь в меловом периоде планеты Земля, каждый пилот желал засунуть этот самый привод разработчику в глухое узкое место пониже поясницы.

– Красиво, да? – неожиданно спросил Рик после долгой паузы. Аннабель честно попыталась осознать, что именно ждет услышать в ответ от нее Ричард, но подходящего варианта не нашла.

– Ты знаешь, как горит земля, Анна? – глухим голосом продолжил капитан, глядя на панораму звездного неба перед ним. – Знаешь, как один залп из крупнокалиберного плазмомета выжигает леса, реки, людей? Как плоть превращается за доли секунды в горстку пепла, как падают тебе под ноги твои вчерашние товарищи, умирая за хрен знает какую планету в хрен знает каком секторе Протектората… Как плавится песок, превращаясь в стекло, у тебя под ногами, как заживо сгорают сотни птиц на тысячах деревьев, как истлевают рыбы вместе с испаряющейся водой в метре от тебя, как по короткой связи отдают приказы бросать своих друзей и отходить на нулевую точку, как ты потом неделю не вылезаешь из запоя, стараясь забыть их лица, их крики в гарнитуре… Анна, ты знаешь, что такое дружба? Любовь? Преданность? Не просто тупое исполнение приказа, а настоящая преданность своему делу, своим товарищам, своей земле?

Ричард зажмурился, до хруста сжав кулаки, потом несколько раз вздохнул, глубоко, медленно и продолжил все так же глухо, бесцветным тоном: