— Мы можем поговорить? — спросила она.

— На улице, — ответил Ричер.

Он провел ее в дверь и через площадь к южному краю пруда, который продолжал наполняться водой, но очень медленно. Фонтан журчал и бурлил. Ричер сел на то же место, где сидел раньше, так что поминальные свечи и цветы оказались около его ног. Розмари Барр стояла лицом к нему, очень близко, и смотрела ему в глаза, не обращая внимания на свечи, цветы и фотографии.

— Вы должны отнестись к делу Джеймса непредвзято, — начала она.

— Неужели? — спросил он.

— Джеймс хотел, чтобы вас нашли, значит, он не может быть виновен.

— Довольно странное суждение.

— Это логическое суждение, — возразила она.

— Я только что видел улики, — сообщил ей Ричер. — Их больше чем достаточно.

— Я не стану спорить о том, что случилось четырнадцать лет назад.

— Вам и нечего сказать.

— На этот раз брат невиновен, — продолжала Розмари. — Мне понятны ваши чувства. Вы думаете, что он вас предал.

— Да, предал.

— А если все не так? Предположим, что он выполнил ваше условие, а то, что сейчас происходит, — ошибка? Как бы вы чувствовали себя на месте Джеймса? Если вы готовы сейчас выступить против него, то почему бы вам в случае ошибки следствия не встать на его защиту?

— Все это гипотетические рассуждения.

— Ничего подобного. Если окажется, что детективы и вы ошиблись и он не стрелял, стали бы вы с такой же энергией его защищать?

— Если бы оказалось, что я ошибся, ему не понадобилась бы моя помощь.

— Вы стали бы его защищать?

— Да, — сказал Ричер, потому что дать такое обещание ничего не стоило.

— Значит, ваш ум должен быть открытым.

— Почему вы от него переехали?

Она помолчала немного.

— Он постоянно злился. Жить с ним было не просто.

— На что злился?

— На все.

— А может быть, вам самой следует подумать о непредвзятом взгляде?

— Я могла бы придумать какую-нибудь другую причину переезда, но я не стала этого делать. Я сказала правду. Мне нечего скрывать. Я хочу, чтобы вы мне доверяли. Он несчастный человек, возможно, не совсем психически здоровый. Но он не делал этого.

Ричер ничего не сказал.

— Вы будете держать свой ум открытым?

Ричер лишь молча пожал плечами и зашагал прочь.

Он не пошел в больницу и не стал отсоединять систему жизнеобеспечения Джеймса Барра. Вместо этого он принял душ в своем номере в «Метрополь-паласе» и отправился в спортивный бар. Пройдя шесть кварталов к северу от башни из черного стекла, Ричер снова оказался в переходе под автострадой и вышел на окраину. Он уже наблюдал границу «облагораживающего строительства» в южной части города, а теперь увидел ее и на севере. Спортивный бар находился немного дальше этой границы, в простом прямоугольном здании, которое изначально можно было использовать для чего угодно — под продуктовый магазин, салон по продаже машин или зал для игры в пул. У дома была плоская крыша и глухие окна, а стены поросли мхом в тех местах, куда брызгала дождевая вода из забитых водостоков.

Внутри здания вид был получше, все было таким же, как в прочих спортивных барах, где довелось побывать Ричеру. Одна комната с высоким потолком и черными кондиционерами на потолке. Три дюжины телевизионных экранов на стенах и свисающих с потолка. Повсюду обычные принадлежности любого такого бара: форма спортсменов с автографами в рамках под стеклом, футбольные шлемы на полках, хоккейные клюшки, баскетбольные и бейсбольные мячи, старые программки. Обслуживали посетителей девушки в форме болельщиц, за стойкой бара стояли мужчины в полосатой судейской форме.

По всем телевизорам показывали футбольный матч. Ричер решил, что иначе и быть не могло в понедельник вечером. Некоторые экраны были самыми обычными, другие — плазменными, имелись и кинопроекторы. Один и тот же эпизод возникал на телеэкранах дюжины раз: в слегка изменившемся цвете, под иным углом, крупно или мелко, ярко или едва различимо. Внутри бара было много народа, но Ричеру удалось занять столик, за которым никто не сидел. В углу, как он любил. К нему тут же подбежала официантка, и он заказал пиво и чизбургер. В меню не смотрел: пиво и чизбургеры в спортивных барах есть всегда.

Ричер ел, пил и наблюдал за игрой. Шло время, посетителей становилось все больше, и шумели они все громче. Никто не садился за его столик. Видимо, из-за впечатления, которое он производил на окружающих. Ричер тихо сидел в одиночестве, излучая сигнал: держитесь от меня подальше.

Все же один человек пренебрег этим предупреждением и подошел к столику. Частично Ричер был сам виноват. Он отвернулся от экрана и увидел девушку, которая топталась неподалеку. Она держала в руках бутылку пива и тарелку с тако.[10]На нее стоило посмотреть. Роскошная фигура, напоминающая песочные часы, только намного лучше. Вьющиеся рыжие волосы, красная льняная блузка, расстегнутая у шеи и завязанная на животе узлом. Плотно облегающие брючки, похожие на полотняные, но на самом деле наверняка из спандекса. На ногах — блестящие сапожки из кожи ящерицы.

Откройте энциклопедию на словах «деревенская девушка», и вы увидите фотографию этой незнакомки. Она показалась Ричеру слишком молодой, чтобы пить пиво. Но период полового созревания девицы был явно позади. Пуговички на ее блузке очень соблазнительно натянулись, а под спандексом не проступали очертания трусиков. Ричер пристально посмотрел на нее, и она приняла его взгляд за приглашение.

— Я могу сесть за ваш столик? — спросила она с расстояния в ярд.

— Пожалуйста, — ответил он.

Девушка села. Не напротив, а на стул рядом.

— Спасибо, — сказала она и, не спуская с него глаз, сделала глоток из своей бутылки.

Глаза у нее были зелеными, блестящими, широко раскрытыми. Она сидела вполоборота к Ричеру, выгнув спину. Верхние три пуговицы на блузке были расстегнуты. У нее, наверное, 34Д, решил он — лифчик с косточками, специально подчеркивающий грудь. Виднелось белое кружево края лифчика.

Незнакомка наклонилась поближе — из-за шума.

— Вам нравится? — спросила она.

— Что? — поинтересовался Ричер.

— Футбол, — сказала она.

— Немного, — ответил он.

— Вы играли? Вы такой крупный, что могли бы.

Ричер подметил, что она сказала: «Играли, а не играете», — и почувствовал себя стариком.

— Пробовал в армии, когда был в Вест-Пойнте.