Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Интересно, кому бросит он ключики — Князю или мне? Ведь идея-то моя!
Но полетели ключики прямо в плавники Рыбе.
— Нолу сейчас поедет на станцию, — сказал доктор. — Мне нужно отправить послание в Академию. Вы там помогите ей — и за работу. Айго проследит, чтобы не халтурили…
И скрылся в своём кабинете.
А я-то надеялся, что господин Моорс, как всегда, поручит всё Пауку! Да уж, инициатору — первый пинок…
Мы с проклятиями вынесли с кухни несколько эмалированных бачков с грибами и разместили их на заднем сиденье автомобиля. Сиденье Рыба предусмотрительно прикрыла плёнкой.
— Доктора придётся брать в долю, — озабоченно сказала Рыба и тяжело вздохнула. — Но это выгодней, чем каждый раз попутку ловить. Я подсчитала.
— Нолу Мирош, — проникновенно сказал я. — А не пошла бы ты… замуж за Мойстарика? Он такой же деловой. И я бы наконец стал сыном богатых родителей…
— Всю жизнь мечтала до самой смерти стирать солекопские кальсоны, — сказала Рыба. — Ладно, мальчики. Плюньте мне вслед — на удачу…
И укатила.
А мы плюнули и пошли к Пауку за инструментом и кабелем. Домик, в котором располагались технические службы санатория, восставшие психи почему-то не тронули. Вот там господин Айго и обосновался.
В его мастерской меня посетила ещё одна восхитительная идея — просверлить дырку для кабеля из ментоскопной прямо в подвал. Но Паук постучал себя по голове и своими ручищами показал, какой там толщины бетон и какова длина сверла. Прямо бомбоубежище для богатых психов, а не подвал!
Не прошла моя рацуха. Так что хватит ли нам одной катушки — ещё вопрос.
Разделал я кабель, подсоединился к ментоскопу по всем правилам — и поползли мы вдоль по коридору к подвальной двери.
Почему-то мне очень не хотелось, чтобы проводка бросалась в глаза, и вёл я её под самым потолком аккуратно, без провисаний.
Князь, как личность творческая, таскал стремянку и давал время от времени полезные, по его мнению, советы:
— Натягивай, натягивай сильнее, а то не хватит!
— Сеструху свою натягивай, — строго сказал я и немедленно полетел со стремянки — чуть все гвозди не проглотил…
…Доктор Мор в своё время провозгласил, что все наши взаимные мордобойства есть следствие подавляемой обществом юношеской агрессивности, и тут главное — чтобы не было в руках предметов тупых и тяжёлых либо колющих и режущих.
Как на грех, у меня в руке был молоток, а у Князя — монтажный нож.
И разозлился я почему-то сильней обычного…
Но тут вместо драки Князь как заорёт:
— Понял я! Понял! Никакой это не бред! И никакая это не страна великанов!
Тут и я понял, о чём он. И забыл про молоток. И вспомнил про самое главное.
Там, на экране ментоскопа, жили весёлые люди громадного роста в ярких курортных одеждах. Чистые светлые лица улыбались, приближались вплотную к экрану, что-то говорили…
Потом великан в синем свитере и великанша в клетчатом, как тюремный, комбинезоне ходили вокруг очень странного дерева, усыпанного вместо листьев мелкими тёмно-зелёными иголками. Они украшали это дерево гирляндами разноцветных фонариков, большими зеркальными шарами, пёстрыми фигурками, изображающими разных фантастических зверей. На самой верхушке поместилось что-то вроде переросшего озёрного гриба, только красного цвета и с короткими щупальцами. Под деревом лежали перевязанные лентами разноцветные коробки — должно быть, с подарками, как на свадьбу. И стояла большая кукла, изображающая старика с белой бородой. Одет дедушка был так, словно квартировал в рефрижераторе или был тем самым Снежным Шаманом из горской легенды, который заморозил Трёх Всадников.
Потом пробежала крупная кошка неведомой породы — почему-то с хвостом…
— Он не в коме, понял? — кричал Князь. — Доктор ничего не просёк, потому что джакнутый и уверен, что всё должно быть по науке! А вот наш лётчик живо сообразил, что такое ментоскоп, и показывает всё по порядку!
— По какому порядку? — спросил я. Ну почему я такой тупой?
— Это его детские воспоминания, Сыночек! Ребёнку все взрослые представляются великанами — папа с мамой, родня, гости…
— Ну не знаю, — сказал я. — Ничего такого не помню. И великанов не помню — меня в этом возрасте на закорках таскали то Мойстарик, то дядька… Так что я сам был тогда великан!
— Человек, — важно сказал Князь, — в принципе помнит всё. Вообще всё. До мелочей. Только он этого не знает…
— А зачем нам его уважаемое детство? — сказал я.
— Ну почему ты такой тупой? — сказал Князь. — Как нормальный человек пишет автобиографию? По порядку: родился, учился, женился, служил там-то и там-то… Вот и он так хочет…
— А почему тогда кошка с хвостом? — сказал я — больше-то крыть было нечем.
— Значит, там, откуда он родом, кошки с хвостами, — сказал терпеливый Князь. — У кошек же есть рудиментарный хвостик? Значит, когда-то был и полноценный хвост… Или будет… Или будет?
От этой ценной мысли глаза у поэта остекленели и упёрлись в одну точку. Зрелище было довольно страшное.
— Вот видишь, — сказал я, — какая у тебя в мозгах подвижка произошла. А если бы я тебя ещё и молотком приласкал? Ты бы вообще мировое открытие сделал! Лучше гвозди собери, кигикалка пандейская!
Это такая лесная птичка, гроза белых клопов. Клюв у неё — чисто пандейский носяра!
…Провозились мы с проводкой до вечера. Потом пересмотрели на сто рядов все записанные ментограммы. Вопросов только прибавилось.
Почему семья пациента живёт в натуральном дворце или музее? На обычное людское жилище что-то не похоже… Или он там у себя был наследником престола?
Почему в этом дворце-музее посуду (на вид весьма дорогую) после обеда не моют, а сгребают в какую-то стенную нишу? Почему туда же бросают одежду, отходя ко сну? У них что — каждый день новые тряпки?
Каким образом наш маленький герой оживляет свои игрушки? И кого они изображают? Местных божков и чудовищ? То огромные глаза и уши, то нос-указка… А вот вроде бы нормальная хонтийская лошадка, только чёрно-белые полосы у неё не вдоль туловища, а поперёк…
Одного только медведя, пожалуй, ещё можно узнать.
Ах, да, почему у одного из гостей совершенно чёрная кожа? Он болен или это игра природы?
От высоких размышлений нас оторвала воротившаяся коммерсантка Рыба.
На голове у неё красовалась какая-то немыслимая причёска, похожая на кремовую розу с торта.
Её новое красное платье было самым коротким в городе.
На руках и ногах нашей ведьмы звенели серебряные пандейские браслеты.
От Нолу Мирош слегка разило букетом разных вин.