Почему вдруг мое лицо покраснело, словно я была виновата?

Он сказал:

— Если бы меня звали Арджуна, это сделало бы тебя счастливее?

Я, пытаясь сохранить ровный тон, ответила:

— Я больше не принцесса. Я твоя жена, и согласна с моей участью, кто бы ты ни был.

— Это достойно похвалы, — сказал он, и в его глазах заиграл огонек.

Я рисковала, произнося следующую фразу, наступая на опасную территорию неправды:

— Но я много думала об Арджуне, с тех пор как Кришна рассказал мне о его силе.

Он отвернулся от меня. Его брови нахмурились, губы сжались. А что если он не был Арджуной, как я поспешно предположила? Почему я не вняла предостережениям Дхаи-ма о том, что моя поспешность меня погубит? Как-никак, у многих воинов были шрамы. Кто мог бы упрекнуть моего мужа-незнакомца в том, что он рассердился, услышав восхищение другим мужчиной из уст молодой жены?

Но он говорил со мной ласково и спокойно, и я поняла, что его беспокойство не имело никакого отношения ко мне.

— Я не могу открыть тебе своего происхождения без согласия моей семьи. Но я скажу тебе, что я тоже много думал о Панчаали с тех пор, как Кришна рассказал мне обо всех ее добродетелях.

Весь остальной путь он держал мою руку, поддерживая меня, когда я спотыкалась. Он больше не разговаривал, и я была благодарна за это молчание. Мое сознание пыталось охватить все, что произошло со мной в течение последних нескольких часов. Теперь, когда у меня не было и доли сомнения в том, что он Арджуна, я знала, что те близкие, кто беспокоился обо мне — Дхри, Дхаи-ма, мой отец, Кришна — будут рады, узнав, как все обернулось. Я вышла замуж за самого доблестного воина. Он станет одним из самых надежных союзников моего отца. В Великой войне он будет защищать моего брата, который должен исполнить свое предназначение. Любезный, благородный, храбрый, красивый — он будет достойным мужем для меня (и я стану достойной ему спутницей жизни), поскольку мы оба оставим след в истории. Возможно, он построит дворец, о котором я мечтала, дворец, в котором я наконец буду чувствовать себя дома.

Я решила больше не предаваться сожалениям. Я повернусь лицом к будущему и буду сама делать его каким захочу. Я найду утешение в исполнении своего долга. Если я удачлива, любовь придет ко мне.

Это было то, о чем я думала, идя по дороге. Жаркий день близился к концу. Дорога из камней и колючек уводила меня все дальше от того, что мне было так близко и знакомо.

Склонившись над дымящимся очагом, который растапливают навозом, я готовила баклажанный карри под пристальным взглядом свекрови. Кухня была крошечной, в ней едва хватало воздуха. Моя спина болела. От дыма раздирало горло. Пот стекал на глаза, и я яростно смахивала его со лба. Нет, я не собиралась доставить свекрови такое удовольствие — довести меня до слез, хотя я была на грани того, чтобы расплакаться от отчаяния.

Несмотря на то что моя свекровь была уже довольно пожилой женщиной и матерью пятерых сыновей, у нее были черные блестящие волосы. Она безмятежно сидела в белом сари вдовы, выбирая камешки из дешевого красного риса, который принесли ее сыновья. Казалось, она не чувствовала жары. Поначалу я думала, что это потому, что она расположилась перед единственным в кухне окошком. Но скорее всего она обладала какими-то особенными способностями, которые пока оставались для меня загадкой. На ее лице можно было уловить выражение легкого презрения. Весь ее вид говорил: «Ты находишь это трудным? Тогда бы ты никогда не выжила, если бы тебе пришлось пройти через то, через что прошла я».

Я попала в семью, где все было окутано тайной и секретами, о которых никто не говорил. Мне приходилось использовать все свои умения и сноровку, чтобы разгадать их. Но одно было вне всякого сомнения: как только она увидела меня накануне днем, она тут же стала воспринимать меня как соперницу.

* * *

К тому моменту как мы с Арджуной вошли в маленькое полуразрушенное поселение на краю города, наступил вечер. Дома так плотно прижимались друг к другу, что казалось, будто глиняные стены вытесняют друг друга. Я считала, что готова к трудностям. Но мое сердце упало, когда я обнаружила, что на узких улицах воняло помоями, так, что мне пришлось закрыть нос, а бездомные собаки бегали по улицам с открытыми язвами на боках.

Когда мы повернули за угол, к нам присоединилось четверо молодых людей, одетых, так же как и Арджуна, в одежды бедных брахманов. Я знала, что это, должно быть, остальные из семьи Пандавы. Из-под покрывала я бросала взгляды на их лица, но не могла припомнить ни одного из них. Каким искусством перевоплощения они владели!

Братья обняли Арджуну и, похлопав его по плечу, стали упрекать, что он не позволил им помочь ему в битве. Когда они обратились ко мне с приветствием, то в их глазах я заметила любопытство и, как мне показалось, восхищение. Не зная точно, как должна вести себя жена с братьями мужа, я склонила голову, хотя мне было очень любопытно за ними наблюдать. Они были очень веселыми: двое младших стали изображать, как пораженные правители убегали от моего мужа. Один, что был крупнее и мускулистее, хлопал себя по коленям и громко хохотал, тогда как самый старший смотрел на них со снисходительностью. Мой муж был рад слышать их похвалу, хотя он говорил мало. Когда они подходили к нам, он выпустил мою руку, впрочем, меня это не сильно волновало.

Старший брат, которого, как я позже узнаю, звали Юдхиштхира, поторапливал нас.

— Мы опаздываем! — сказал он. — Вы ведь знаете, как волнуется мать.

Мы еще раз повернули за угол и увидели их хижину, которая была самой убогой из всех остальных. Из маленького кухонного окошка доносился стук глиняных горшков.

Самый высокий из братьев — если я правильно запомнила, его имя было Бхима — подмигнул Арджуне:

— Мать всегда так серьезна, давай подшутим над ней!

До того как остальные успели остановить его, он крикнул:

— Мам, выйди, посмотри, что мы сегодня принесли домой!

— Сын, — ответил женский голос с явно аристократическими нотками, — я не могу выйти прямо сейчас, иначе еда подгорит. Но что бы вы ни принесли, вы должны как всегда поделить это поровну между собой.

Братья смущенно переглянулись.

Юдхиштхира неодобрительно взглянул на Бхиму:

— Вечно ты попадаешь в передряги и втягиваешь нас в них! Позвольте мне пойти и все объяснить матери.

Он скрылся в узком дверном проходе. Я думала, он тут же вернется, но нам пришлось простоять у входа в хижину довольно долго. Воцарилась неловкая тишина. Я чувствовала, что братья сомневались, стоит ли меня приглашать в дом без позволения матери. Я посмотрела в сторону Арджуны, но он сделал вид, что разглядывает столб дыма, поднимающийся над крышей соседней хижины. Я стояла на пороге, чувствуя, что здесь меня никто не ждет. Сожаления, которые я гнала прочь, терзали меня, словно стервятники. Когда у меня устали ноги, я села на землю, прислонившись спиной к стене дома, и закрыла глаза. Должно быть, я задремала. Когда я проснулась, свекровь стояла надо мной, словно статуя, высеченная изо льда. И хотя меня мучили сомнения, кем же на самом деле были братья, я сразу узнала в этой женщине королеву-вдову Кунти.