— Почему же тогда ты не попыталась пройти в таком плаще через ворота в двадцать пятый мир?

— Букрудисты живут только в этом мире. Кроме всего прочего их религия запрещает им проходить в ворота миров. Это знают все. Увидеть букрудиста, пытающегося пройти из одного мира в другой через ворота, все равно что углядеть самого Ахумурадзу, который пытается стянуть на базаре парочку яблок.

— Жаль, — проговорил крысиный король, надевая плащ и опуская на голову капюшон. — А то у меня в голове уже начал было созревать просто прелестный план, с помощью которого мы могли перебраться в двадцать седьмой мир.

Марша тоже надела плащ и, опустив капюшон, подошла к стоявшей в центре комнаты статуе кентавра с задумчивым, удивительно интеллигентным лицом. На носу у кентавра были старомодные очки, в правой руке он сжимал палку с закругленной ручкой.

Марша нажала одну из плиток в основании постамента скульптуры.. Тотчас же послышался скрежет и в стене комнаты открылась потайная дверь.

— Конечно, любой кобрун со своим сверхъестественным чутьем такой тайник обнаружит сразу, — промолвила крыска, проходя в открывшуюся дверь. — Но простой горожанин может и не заметить. Кстати, эта потайная дверь и комната остались от прежних обитателей храма. Нам пришлось здорово потрудиться, пока мы восстановили этот старинный механизм.

Крысиный король прошел вслед за ней и сказал:

— Если бы ты только видела подземный город, в котором живет мой народ, то поняла бы, что есть места и получше старых катакомб. Самое главное, к нам, без нашего согласия, не может проникнуть никто.

— И даже Ангро-майнью? - поддела его крыска.

— Ангро-майнью очень сильный волшебник, — промолвил, останавливаясь, крысиный король. — Вашему Ахумурадзе до него, как пешком до сотого мира.

— Если бы Ангро-майнью был сильнее Ахумурадзы, то давным-давно уничтожил бы его, а не подсылал всяких там лазутчиков, — парировала Марша.

— Да ему просто неохота связываться, — разозлился крысиный король. — Если он победит вашего паршивого Ахумурадзу, то ему придется присоединить к своим владениям его пятнадцать миров. А это дополнительные хлопоты. Кому они нужны?

Он так разозлился, что остановился возле двери храма, не желая выходить на улицу, пока спор не будет закончен.

— Если наш Ахумурадза паршивый, — останавливаясь рядом с ним, проговорила Марша, — то твой Ангро-майнью — просто жалкий червяк, И наш Ахумурадза тоже, может быть, навешал бы ему по первое число, если бы захотел. Но зачем ему какие-то занюханные двадцать пять миров, в которых живут всякие идиотские крысы, неспособные увильнуть даже от совершенно кретинской клятвы.

— Стало быть, я идиот? — холодно поинтересовался крысиный король.

— А кто же еще, кто же еще?

— Ну, в таком случае, ты самая обыкновенная задавака, не способная даже ограбить какой-то пустяковый склад.

— Ах так?

— Да, так!

— Ах так!!!

Крысиный король вдруг очнулся. «Великий Крыс, — подумал он. — Чем это мы занимаемся? Вместо того чтобы опрометью бежать из этого мира, затеяли глупейшую ссору».

— Значит, ты считаешь меня задавакой и дурой? — От голоса Марши веяло арктическим холодом.

И тут крысиный король к собственному удивлению сказал:

— Нет.

— Что — нет? — удивилась Марша.

— Не считаю. Я думаю, что ты очень умная и невероятно красивая крыска, — совершенно серьезно проговорил предводитель крыс. — Единственное, о чем я мечтаю, это при первой же возможности потереться с тобой носами.

Марша потрясение молчала. Наконец она осторожно спросила:

— У тебя с головой все в порядке?

— Абсолютно, — ответил крысиный король.

— Точно?

— Клянусь хвостом Великого Крыса.

— Тогда какого же черта ты болтаешь всякую чепуху! — рявкнула Марша.

— А такого черта, — ответил крысиный король, — что если бы я это не сказал, то мы бы с тобой вконец рассорились, расстались и тогда нас легко по одиночке переловили бы генеды. Очнись, ругаться будем потом и в другом месте. А сейчас нужно удирать.

Марше понадобилось несколько секунд, чтобы переварить его слова. Наконец она решительно тряхнула головой, да так, что с нее чуть не упал капюшон.

— Ты абсолютно прав. И ссориться сейчас совсем не время. Только учти, когда мы окажемся в безопасности, наш спор продолжится.

— С превеликим удовольствием.

— И кстати, — сказала Марша, когда они уже вышли из храма. — Ты, кажется, упомянул что-то о желании потереться носами. Я обдумаю это.

При этих словах в голове крысиного короля на мгновение мелькнул образ ухмыляющейся мордочки королевы-матери.

— О Великий Крыс, — пробормотал он. — Если бы только эти самки...

* * *

Две завернутые в зеленые плащи фигуры шли узкой извилистой улицей, неторопливо огибая расположившихся прямо на мостовой чистильщиков зубов и торговцев жареными фруктами. В одном месте им попался чистильщик за работой. Усевшись на корточки, тот самозабвенно орудовал жесткой щеткой, начищая зубы броненосцу, запряженному в покрытую позолотой, украшенную рубиновыми цветами тележку. Ее хозяин стоял рядом, меланхолично поедая купленные неподалеку жареные бананы.

Обходя тележку и броненосца, почти перегородивших собой улицу, две фигуры в зеленых плащах неожиданно едва не налетели на фонарщика. Надо сказать, что сам фонарщик испугался возможного столкновения значительно больше, чем обладатели зеленых плащей. Выронив решетчатую коробочку с каменными светлячками и лестницу, сделанную из кости гигантской морской рыбы, он как ошпаренный метнулся в сторону.

Когда фонарщик, у которого все еще испуганно подрагивали боковые щупальца, остался далеко позади, одно из существ, прятавшихся под зеленым плащом, сказало другому:

— Вот видишь. Наша одежда действует на жителей этого города словно яркая раскраска ядовитой змеи.

В ответ послышалось:

— Да, ты права. Однако, может быть, мы все же попытаемся придумать, как пройдем через ворота двадцать седьмого мира?

— Всякому овощу свое время. Кстати, что ты скажешь насчет того, чтобы подкрепиться?

— А у тебя есть деньги?

— Это не так уж и трудно, — засмеялась, скрывавшаяся под одним из двух плащей Mapша. — Особенно в этом виде. Постой здесь.

Крысиный король присел на каменную скамейку, стоящую возле одного из маленьких, торгующих всякой всячиной магазинчиков, и стал наблюдать за действиями своей напарницы.