— Что? — встрепенулась Катя.

— Замену мне нашли или вчетвером лабают?

— Вчетвером. Говорят, такого как вы найти невозможно.

— О как! Приятно осознавать свою незаменимость. Ну, а ты?

— Что я?.. — подошла она к гардеробу с раскрытыми дверками.

С трудом сохраняя серьезность, молодой мужчина рассматривал щупленькую девицу, внешность которой ему отчаянно кого-то напоминала… Она стояла, повернувшись к нему боком. Стройная, длинноногая, черноглазая, с темными волосами, подстриженными до плеч. С лишенной всякого загара и оттого мраморной, полупрозрачной кожей. Поднятая рука придерживает обернутую вокруг тела тонкую и невесомую ткань, ни сколь не скрывающей наготы. Голова чуть повернута к нему, на лице напряжение, тревога…

«Мдя-а. Тема сисек почти не раскрыта. Ее бы покормить хорошенько с месяц-другой, погонять на тренажерах, в солярий сводить, а то бледная как пасхальная свечка. Но что-то в ней определенно есть… И привлекательность, и… пожалуй, упорство. Жуткое, стоическое упорство!»

— Так что вы хотели узнать про меня?

— Тебе сколько лет, Айседора Дункан? — подцепил он губами сигарету.

— Какая вам разница? — равнодушно ответила она и принялась натягивать футболку.

Константин подошел сзади, мягко положив на плечи руки, повернул ее к себе.

— У меня катастрофически мало времени. Давай-ка по-человечески и начистоту. Тебе нет восемнадцати; танцуя здесь нагишом, ты подставляешь и себя, и родителей…

— Да, мне нет восемнадцати. И родителей у меня нет, — попыталась она вырваться.

Он удержал.

— Это не причина…

— Знаю! — почти выкрикнула Екатерина. — А что прикажете делать? Другой работы в Пугачеве все равно не найти! Для того чтобы учиться и не умереть с голоду — нужны деньги. Я устроилась на молочку — там перестали платить зарплату. Больше никуда не берут — всюду кризис и разруха. Что делать?! Идти на трассу и предлагать себя дальнобойщикам?..

— Держи, — сунул он ей в руки пачку банкнот, — здесь сто тысяч. При разумной экономии хватит месяцев на пять-шесть. А дальше разберемся.

От неожиданности ее глаза округлились. Секунду она пребывала в ступоре, потом качнула головой и отпихнула подарок.

— Бери! — проявил настойчивость Яровой. — Я вернулся сюда только из-за тебя. Не хватало мне еще твоего упрямства.

Девушка в замешательстве посмотрела на него.

— Бери, я сказал! И чтоб сегодня же объявила директору о своем уходе.

Тонкие пальчики послушно сжали деньги, Катька потерянно прошептала:

— Из-за меня?

— Ну? — улыбнулся он, — договорились?..

— Да.

— Где тебя найти?

Упавшим голосом она назвала адрес.

— Все, мне пора, — подошел он к двери и погладил стоящий футляр. — Передай гитару моим друзьям-музыкантам — пусть присмотрят.

— А можно я сама за ней присмотрю?

Яровой кивнул.

— Вас… Тебя Константином зовут? — вспомнив о важном, спросила девушка.

— Зови меня Ястребом.

— Ястребом? Почему?..

— Так привычнее. Это был мой позывной на войне.

— А ты… Ты приедешь месяцев через пять-шесть?

— Не знаю. Надеюсь, раньше, — ответил он, не оборачиваясь, и тихо прикрыл за собой дверь.

* * *

Покончив со «срочными» делами в Пугачеве, Константин сменил за рулем Сергеева. Шеф спрятал в тонкий футляр очки, прикрыл глаза. И дал последние на истекавшие сутки наставления:

— Волгу пересечешь в Балаково, через плотину Саратовской ГЭС. На правом берегу повернешь на Сызрань. Там и позавтракаем.

— У вас обоняние во сне работает?

— Нет. Через полчаса можешь покурить…

Правый берег встретил кромешной тьмой и тремя нарядами «дэпэсников». Миновав кордон, повернули на Сызрань…

— Мы прямиком в Казань? — в полголоса поинтересовался Константин.

Сергеев поднял правое стекло, пожал плечами:

— Пока вводных не поступало.

— Скажи, Вадим… мы действительно везем шефа по коммерческим делам или запутываем следы, скрываясь от тех, которые устроили на вас охоту?

— И то, и другое. Деловую поездку в Самару он планировал давненько, а выехать получилось только на днях. Встретился с кем надо, уладил проблемы, подписал документы, поговорил о дне завтрашнем, послекризисном. Но в Саратов возвращаться рановато — опасно. Вот он и решил проветриться до Казани. Там тоже работают наши партнеры.

— Понятно. Полчаса прошло…

— Ты покури, Костя, а я, пожалуй, тоже вздремну. Езжай аккуратно: не гони, правил не нарушай — шеф этого очень не любит. При въезде в Сызрань толкни.

— Договорились.

После Пеклино фура свернула вправо — к бесконечным лесам. Углядев неприметную грунтовку, Матеуш аккуратно съехал с плохенького асфальта; тяжелый рефрижератор закачался, подобно груженому кораблю на волнах.

— Протяни подальше, — быстро собирал вещи Оскар. — Чтоб с трассы не было видно.

Молодой напарник проехал до низинки, сплошь поросшей деревцами и кустарником. Вывернув до упора руль, он пару раз нажал на газ и заглушил двигатель. Прежде чем остановиться, тягач прокатился по пологому склону метров двадцать, увлекая за собой прицеп и подминая колесами гибкие стволы.

— Вытаскивай их и сажай на наши места, — распорядился Оскар, спрыгивая вниз. — А я пока займусь соляркой…

Приблизительно через час парочка рослых автостопщиков с большими рюкзаками на плечах, вышагивала по правой бровке трассы «А-141». Тот, что был помоложе, постоянно оглядывался и вскидывал руку с оттопыренным большим пальцем перед каждым проезжавшим автомобилем. А заодно нервно косил на столб густого черного дыма, медленно поднимавшегося от дальнего леса к чистому синему небу. И при этом монотонно бубнил на плохом русском:

— Не останавливаются… Сволочи… Пожар уж далеко видно. Очень далеко… А машины не останавливаются. Что за дурацкие порядки?..

— Опять трясешься? — не оборачиваясь, скалился напарник. — Мы за час протопали километров пять, а навстречу не попалось ни одной спецмашины. Вот посмотришь: до Смоленска дотопаем, а ни одна служба не пошевелится. Это же Россия. Привыкай, парень…

Личные документы двух «водителей-дальнобойщиков», по которым они удачно миновали четыре границы, давно превратились в пепел вместе с другими вещами из предыдущей легенды. Теперь по национальности они стали финнами; научными сотрудниками Финского института охраны окружающей среды, приглашенными на видный экологический симпозиум. Ну а то, что добраться до места проведения ученого междусобойчика решили таким вот демократически-экзотическим способом — так что с того? На то они и просвещенные европейцы, чтобы поражать своей непредсказуемой дерзостью заскорузлость воззрения восточных дикарей.