– Доброго вам дня, милорд, – пожелал Кристофер с легким поклоном.

Уэлтон усмехнулся:

– Он уже таков.

Кристофер дождался, когда входная дверь захлопнулась за отбывающим виконтом, и вернулся в кабинет.

– Обеспечь слежку за ним, – приказал он Филиппу и направился к лестнице, ведущей в покои Марии.

Роберт Шеффилд, виконт Уэлтон, спустился по короткой лестнице на улицу и на мгновение остановился, чтобы еще раз взглянуть на дом.

Что-то тут было не так.

Несмотря на клятвенные заверения гувернантки, что нападавшие были ей не знакомы, и свидетельство Сент-Джона, что в ночь нападения Мария была с ним, все внутри его призывало к настороженности. Кому еще, кроме Марии, могла понадобиться. Амелия? И кто еще мог вести себя столь безрассудно храбро? Он бы не поверил утверждению Амелии, что нападавшие были ей не знакомы, но гувернантка тоже подтвердила эту историю, а ведь у нее не было причин обманывать человека, который оплачивал ее услуги.

Он задержался на ступеньке экипажа и бросил кучеру:

– Отвези-ка меня в «Уайтс».

Забравшись внутрь, он откинулся на спинку сиденья и стал обдумывать различные варианты произошедшего. Мария могла послать людей вместо себя, освободившись для свидания с Сент-Джоном, но где она могла достать деньги для финансирования подобной авантюры?

Он потер переносицу, стараясь прогнать головную боль.

Девчонка должна быть благодарна ему. Ведь он вытащил ее из деревенской глуши, не дав ей там загнить, выдал замуж за знатного и состоятельного пэра. Своим роскошным домом и вызывающей зависть манерой одеваться она полностью обязана ему, но хотя бы один единственный раз она сказала ему спасибо?

Нет. И, следовательно, он будет держать ее в уме как главную подозреваемую, ведь он же не настолько глуп. Но также нельзя упускать из виду возможность, что кто-то еще точит зуб на него, кроме Марии, кто-то, кто знает о его деньгах, записанных на Амелию. Виконт Уэлтон терпеть не мог разбазаривать на безрезультатные поиски средства, которые мог бы потратить для удовлетворения собственных прихотей, но разве у него был выбор?

Роберт вздохнул, отлично сознавая, что ему потребуется гораздо больше денег, если он хочет сохранить нынешний образ жизни. А это означало, что необходимо было срочно подыскать щедрого поклонника, готового содержать его падчерицу.

– Амелия, не плачь больше, не надо. Прошу тебя.

Амелия натянула на голову одеяло.

– Уходите, мисс Пул. Пожалуйста!

Кровать прогнулась рядом с ней, а на ее плечо легла рука.

– Амелия, у меня просто сердце разрывается, когда я вижу, как ты страдаешь.

– А как я еще должна себя чувствовать? – Амелия шмыгала носом, натертые глаза покраснели, на душе было тяжело, словно камень лежал. – Вы видели, через что ей пришлось пройти? Как она сражалась, чтобы добраться до меня? Я не верю моему отцу. Теперь больше не верю.

– У лорда Уэлтона нет причин говорить тебе неправду, – успокаивающим тоном заявила мисс Пул, мягко поглаживая девушку по спине. – У леди Уинтер несколько, ну, скажем… сомнительная репутация, ты сама видела ее наряд, да и мужчин, которые были с ней. На мой взгляд, твой отец прав.

Отбросив одеяло, Амелия села и уставилась на свою учительницу.

– Я видела ее лицо. Это не был взгляд женщины, которая с радостью берет деньги, чтобы жить вдали от меня. Она вовсе не похожа на бессовестное чудовище, которое жаждет завлечь меня в жизнь куртизанок или им подобных, – это полная чушь, в которой ее обвиняет отец.

Мисс Пул нахмурилась, ее голубые глаза под светлыми бровями были полны смятения и тревоги.

– Я бы не помешала тебе поговорить с ней, если бы знала, что это твоя сестра. Мне показалось, что к тебе бросился молодой человек. Я решила, что это какой-нибудь деревенский ухажер. – Она вздохнула. – Возможно, если бы вы успели обменяться парой слов, у тебя не осталось бы этих иллюзий насчет ее сильного характера, и, кроме того, я не уверена, что мы поступили умно, солгав лорду Уэлтону.

– Спасибо, что вы ничего не сказали моему отцу, – Амелия схватила руку учительницы и крепко сжала ее. Кучер и слуга тоже промолчали. Поскольку они были с ней с самого начала, они привязались к Амелии, и хотя не позволяли ей покидать пределы усадьбы, но изо всех сил старались, чтобы она чувствовала себя счастливой. За исключением разве что конюха Колина, предмета ее девичьей слабости, который постоянно либо избегал ее общества, либо не отрывал от нее восторженных глаз.

– Ты попросила меня, – произнесла мисс Пул со вздохом, – и я не смогла тебе отказать.

– Но ведь ничего плохого не случилось от того, что мы ничего ему не сказали.

В глубине души Амелия подозревала, что, если бы отец узнал о действиях Марии, все в ее жизни могло кардинально измениться. И она очень сомневалась, что изменения были бы в лучшую сторону.

– Я читаю газеты, Амелия. Образ жизни, который ведет леди Уинтер, не тот, что способствовал бы твоему становлению, превращению в истинную леди. И если даже все остальное, что говорил твой отец, было, скажем так, преувеличено, в чем я очень сомневаюсь, ты все же должна согласиться, что у твоей сестры не так много шансов служить тебе достойным примером.

– Не оскорбляйте Марию, мисс Пул, – живо возразила Амелия. – Никто из нас не знает ее настолько хорошо, чтобы чернить.

Амелия умолкла, вспомнив громилу, который повалил Марию на землю и ударил ее ножом. Слезы повисли на ее ресницах, а затем дождем полили нарисованные цветы, украшающие ее муслиновое платье.

– Господи, лишь бы с ней все было в порядке! – причитала она сквозь рыдания.

Все это время Амелия думала, что отец оберегает ее от Марии. Сейчас девушка была в растерянности. Единственное, что она знала точно, – в голосе ее сестры звучали нотки непритворного отчаяния и любви, которые невозможно было имитировать.

Мисс Пул притянула, ее к себе, подставив свое плечо, чтобы Амелия выплакалась. Девушка отлично знала, что мисс Пул не задержится с ней надолго. Отец менял гувернанток всякий раз, когда перевозил ее в другое место, а это случалось не реже двух раз в год. У нее в жизни не было ничего постоянного. Ни этот новый дом с очаровательными садовыми дорожками, ни эта милая комната, разрисованная цветами ее любимых оттенков темно-розового цвета, – ничто не принадлежало ей.

И тут ход мыслей Амелии прервался. Родные сестры – это всегда постоянно, надежно.

Впервые за последние годы она осознала, что она не сирота. Был еще кто-то в этом мире, готовый умереть ради нее.

Мария рисковала жизнью, пытаясь хотя бы поговорить с ней. Какая огромная разница с отцом, который предпочитал общаться с ней в основном через третьих лиц!