имевшем место в Харькове 15-18 декабря 1943 года. Кстати сказать, это один из двух процессов, о которых советы дают почти стенографические отчеты. Такой же от­чет дан и о процессе в Краснодаре, в 1943 г. Однако, и в этих отчетах слово «еврей», «еврейские жертвы» совершен­но не упоминаются. Речь идет о собирательном понятии «советские народы».

Несчастные пассажиры «вагонов смерти», как их окре­стило коренное население, задыхались от газа минут через десять после того, как отправлялись в путь. Но часто ма­шина действовала плохо, и газ выделялся медленно. Тогда страдания жертв усиливались. Доктор Бекер, заведующий этими сухими гильотинами на колесах, удостоверяет в сво­их донесениях, что при исправности машин смерть насту­пала немедленно, жертвы засыпали сразу в спокойном — «мирном» состоянии. Но если машина работала плохо, жертвы долго задыхались. Смерть наступала от удушья, и на лицах погибших были отпечатки страдания. Он ставит себе в заслугу, что послал машины в Берлин для исправле­ния. Однако, и после ремонта надежды Бекера не всегда оправдывались. В этом, по его мнению, была виновата по­спешность шоферов, их желание покончить как можно ско­рее со своей неприятной обязанностью.

Немцы хорошо понимали, что не все евреи большеви­ки, не все участвуют в партизанском движении, не все саботажники и шпионы. Следует отметить характеристику, данную одним из ответственных нацистов, который указал на полнейшую лояльность евреев по отношению к немцам, на их скромность и трудолюбие. Говоря о ненависти евреев к немцам, он назвал ее явлением, которое надо было ожи­дать; но он все же утверждал, что нет доказательств того, чтобы все еврейство в целом или в его значительной части участвовало в саботаже. Их единственная вина состояла в еврейском происхождении, отличающим их от других «со­ставом крови, особенно приспособленной к восприятию боль­шевистских идей». Такая экспертиза была дана на суде юристом, экономистом и социологом Олендорфом, перед ко­торым была открыта широкая академическая дорога. Этот «особый состав крови» делал их опасными врагами Германии. Когда Олендорфу был задан вопрос, почему уби­вали детей? Он кратко ответил, что дети были бы свидете­лями смерти их родителей. Эта картина глубоко запечат­лелась бы в их памяти, и, выросши и вспоминая все пережи­тое, они не могли бы не стать врагами Германии и не мстить ей. Мы должны думать не только о настоящем, но и о бу­дущем.

Расстрелы продолжались даже при отступлении нем­цев. В некоторых местностях они даже ускорялись, так как немцы старались скрыть следы преступления и уменьшить число свидетелей. Из немецкой среды раздавались призывы о прекращении излишней жестокости. Так Государствен­ный комиссар оккупированной Восточной России в донесе­нии на имя Розенберга упоминает о случае, когда женщин и детей заперли в амбаре и подожгли его. Он считает такое поведение недостойным тех целей, к которым стремится Германия.

Почти через два года после начала «операции» удар­ных отрядов (4-го октября 1943 г.) Гиммлер в речи, обра­щенной к высшему составу СС, высказал уверенность, что «никто из них никогда не будет публично говорить о проис­шедшем. Все мы — продолжал он — были устрашены воз­ложенной на нас обязанностью, но мы выполним ее вновь, если получим соответствующий приказ».

УДАРНЫЕ ОТРЯДЫ В ПОХОДЕ

Белоруссия

Ударный отряд А, успешно выполнив свое задание в Прибалтике, перебросился в Белоруссию. Генерал Сталенекер, командующий отрядом, был уверен, что и здесь его ждет сотрудничество местного населения, готового устраи­вать погромы, как это имело место в Литве и Латвии. Од­нако, он должен был скоро убедиться в том, что здесь «ев­рейская проблема» не может быть разрешена одними пог­ромами. Обширность территории, покрытой лесами и бо­лотами, отсутствие удобных дорог, плотность населения, за­ставляли призадуматься над методами исполнения постав­ленной задачи. В одном Минске, согласно статистике 1939 года, проживало 1 000 000 евреев. Среди еврейского населе­ния был большой процент квалифицированных рабочих, необходимых для удовлетворения нужд германской армии. Однако, колебания продолжались недолго. В течение пер­вых десяти недель в Минской области было ликвидировано «собственными силами» немцев 55.000 евреев, о чем с удов­летворением сообщил в рапорте по начальству генеральный комиссар Кубэ. Кроме Минска, истребление евреев проис­ходило в Лиде, Слониме, Глебоках, Луцке, Борисове, Вилейке, Барановичах, Ханцевичах, Червине. В последнем городе — сообщается в рапорте — беспокойство и страх наблюда­лись не только у евреев, но и среди коренного населения. Поэтому трудно предвидеть последствия предпринятых мер истребления евреев. Но, как видно из последующего до­несения командира, работа отряда не была приостановлена. Дополнительно сообщается о расстреле еще 1272 евреев, включая «слишком старых и неспособных к работе». Из этого числа только 14 человек были заподозрены в совершении про­ступков или преступлений. В редких случаях командиры отрядов ссылаются на участие евреев в партизанском дви­жении, на их дерзкое поведение, на необходимость борьбы с эпидемиями, свирепствующими в гетто, или просто на обилие «излишних едоков» при скудости продовольствия.

В Белоруссии орудовали несколько ударных команд. Ударный отряд А в течение четырех дней с 7 по 11 ноября 1941 года расстрелял в Минске 6624 мужчин, женщин, де­тей; в Витебском гетто были уничтожены в декабре 1941 г. 4.090 евреев. Двух дней — 2 и 3 марта 1942 года — было до­статочно для дополнительного убийства 3.412 евреев в Мин­ске и 2.007 в Барановичах.

Отряд В ликвидировал в Минске в середине июля 1941 года 1.051 еврея. Летом 1941 г. в течение пяти месяцев были убиты вблизи Минска и Смоленска 45.467 человек, а в Витебском гетто дополнительно еще 3.000. Многие из ру­ководителей ликвидации евреев все же считали, что она не достигает конечной цели, так как часто тем или иным пу­тем евреям удавалось скрыться от расстрелов. Техническая подготовка расстрелов, по мнению других, требовала боль­шей предусмотрительности. Так один из ежедневных отче­тов об операциях отмечает:

«Ничего нельзя было бы возразить против массового уничтожения евреев, если бы техническая подготовка их и метод экзекуций не был сам по себе неудовлетворитель­ным».

Оценка эта относится к румынам, которые оставля­ли тела убитых не погребенными.

В рапорте от 4 сентября 1941 года сообщалось о рас­стреле в Минске 733 жителей, причем слово «еврей» было заменено указанием на то, что жертвы представляли со­бой «самый низкий элемент населения с преобладающей примесью азиатской крови».

Евреев убивали также из соображений общественной гигиены. Так, в местечке Городок было убито в местном гетто 394 еврея, представляющих опасность для распро­странения эпидемий. Те же основания были выдвинуты для убийства 1.025 евреев в Яновичи, 3.000 в Витебске. И то же имело место и в других городах и местечках с ев­рейским населением, где антисанитарные условия могли грозить распространением эпидемий.