Круке-Кре взмахнул руками, и Эль-Митолана ничего не смогла противопоставить силам и умениям высшего врача: она замерла с выпученными от гнева глазами, шумно и прерывисто дыша. Скорей всего, она и говорить не могла. Не помогли ей ни обереги, ни довольно мощные, полные сил артефакты.

Медиальт обошел ее по кругу, просматривая внутренности, и воскликнул:

– Надо же! И эта особь тоже ночью попала под удар Медиальта! Невероятно! Я в шоке. Что-то тут не так… Таких совпадений в жизни не случается!..

– Попали кому-то под горячую руку, вот он и пришиб их одним движением, – предположил Граф.

– Да нет, не одним. Совершенно разными структурами охаживал. Этого силача убить хотел сразу, молниеносно. Тогда как нашу скандалистку особо изящной парализующей силой накрыл. После нее и Сонного покрывала не надо: кто ударил, потом еще тычет вот в эти два центра и допрашивает о чем угодно. Причем след силы весьма характерный, принадлежит одному и тому же коллеге. Смотри внимательно вот сюда…

Его молодой соплеменник хмыкнул:

– Посмотреть-то мне нетрудно, да вот увижу ли что надо?.. Я же не ты. Так что верю на слово.

– Кто-то пытался убить этого силача и допросить женщину… А теперь они оба вот тут, перед нами. Вопрос: как эта парочка выкрутилась и где теперь тот, кто на них нападал?

– Ты хочешь сказать, что эти двое убили какого-то Медиальта?

– Верно соображаешь! В такое трудно поверить, но здравый смысл мне шепчет то же самое. Тем более что структуру с этой женщины так никто и не пытался снять…

Слушая эти совершенно правильные выводы, Невменяемый, прилагая титанические усилия, попытался пошевелиться. И ему это удалось. Чувствуя, как его непослушная плоть начинает рваться от мышечных усилий, он умудрился частично развернуть корпус и подвести правую руку ближе к мечу. Но его движения заметил молодой франт, тут же отскочивший в сторону.

– Круке-Кре! Он шевелится! – с расширенными глазами залопотал он. – К мечу тянется!

Тот сразу позабыл о втором объекте и вновь вернулся к первому. Причем цокал языком с каким-то странным, нездоровым восторгом:

– Феноменальный субъект! Уникальный! Это что-то немыслимое! – хотя тут же и не преминул поиздеваться: – Тебе никак меч мешает? Тяжелый слишком? Так почему молчишь? Я с радостью помогу.

С этими словами он и меч снял, отбросил его в кресло у стены, а потом и Кремона с той же легкостью уложил на стоявший рядом стол. Немного подумал, похмыкал и устроил рядом и Ягушу. Затем с каким-то воодушевлением помахал крылышками, словно разминаясь, и участливо спросил:

– Где больше всего болит? И кого будем лечить первым? Думаю, в первую очередь нужно мужчину… он себе и сам только что умудрился повреждения лишние нанести… Ну все, перестали бояться, скоро вам полегчает…

Как именно «полегчает», сомневаться не приходилось.

Кремон понял, что это конец. И тут почувствовал, что лицо у него чуток «отпустило». Это же случилось и с Ягушей, потому что она смогла с трудом произнести:

– Круке… я конклатерра… Ду… Ду-Грайта…

Медиальт на мгновение замер от изумления, а потом обежал стол и навис над девушкой. При этом он своими магическими силами прошелся по ее телу, «размораживая» его.

– Что? Что ты сказала? То-то я диву даюсь от твоего вживленного в тело артефакта связи! Ду-Грайт? Мой друг здесь?!

– Ну никогда не поверю, что великий тэш Круке-Кре стал глуховат! – сев на столе, воскликнула Ягуша. – Я тебя видела, когда еще маленькой была, потому и не узнала. Но мой хозяин не раз рассказывал о своем старом приятеле, личном Медиальте императора Круке-Кре! И всегда твердил, что ему можно доверять! Всегда меня убеждал, что он самый честный, отзывчивый и справедливый. А что я тут вижу?! Этот самый «отзывчивый» пытается до смерти замучить моего любимого мужчину только за то, что глупый мужчина по своей наивности обратился за помощью к сентегу! Какой позор! Как не стыдно издеваться над беззащитным и больным! И как можно поднять руку на конклатерру! Неслыханное попрание всех законов и традиций! Как низко надо пасть, чтобы вершить такие страшные дела лучшему врачу империи! Вернее, не лучшему, а самому…

Она неожиданно перешла на приглушенное мычание – Медиальт не выдержал упреков и вновь применил к ней свою силу. После чего скорбно обратился к Графу:

– Ну, вот что мне теперь делать? Ведь и за тысячу лет теперь не отмоюсь! Во всех грехах успела меня обвинить. И за что, спрашивается?..

– А я не раз тебя предупреждал: оставь свои дурацкие шуточки! – пощелкивая клювом, заявил молодой франт. – В гремвине он людей маринует! Да такое кто услышит, сразу сдаст… м-м… императору как душевнобольного. Это надо до такого додуматься, а?

Теперь уже Медиальт возмутился от всей души:

– А как я должен был к этому типу отнестись?! Вваливается сюда без приглашения и разрешения, а потом еще и нагло требует его вылечить. При этом уже при смерти от страшной, всеразрушающей структуры внутреннего гниения. Да его любой заподозрит в сложном многоструктурном зомбировании. Вот я и решил его попугать, чтобы лучше разобраться, чего ему тут в самом деле понадобилось…

Невменяемый даже не знал, как охарактеризовать свое теперешнее состояние. Во-первых, ему было приятно и радостно от вырвавшегося из уст Ягуши словосочетания «моего любимого мужчину». Во-вторых, чувство опасности перестало вопить в сознании, уступив место облегчению. Ну и в-третьих, все предыдущие сцены стали наконец понятны…

Личный врач самого императора подвел Графа к девушке, указал в ее внутренностях нечто, видимое только сентегам, и наставительно молвил:

– Пробуй восстановить эти вот разрушенные ткани. И эти связи к магическому узловому центру усиль… Попрактиковаться никогда не помешает.

Он перешел к Кремону и склонился над ним:

– Предлагаю тебе отвечать на все мои вопросы честно, быстро и не раздумывая. Если согласен, моргни.

Невменяемый так и сделал.

– И никаких криков или ругательств! – Медиальт позволил Кремону нормально разговаривать. – Итак: кто вас атаковал этой ночью?

– Медиальт. Имя его я не знаю.

– И где он сейчас?

– В земле.

– Вы его прорасти закопали или как?

– Нет, он мертв…

И Кремон поведал о том, что произошло. При этом он старался всеми силами своего сознания погасить искорки лжи, которые могли проскочить в его ауре. Если уж этот данный дознаватель буквально видит его насквозь, то и ложь от правды отличит без всякого Сонного покрывала. А удерживать равновесие на лезвии полуправды оказалось невероятно сложно.

Нельзя было ни словом упомянуть о несуществующих принцах. Нельзя было в это дело вмешивать и подставную Риону. Поэтому и правду он говорил с некоторыми намеками для Ягуши, чтобы она поняла, как ловко врет ее любимый. Он, Кремон, сидел и ждал свою возлюбленную в трактире, когда та поспешно, явно кого-то опасаясь, умчалась в их комнату. А за ней устремился слишком уж подозрительный сентег. Естественно, как любящий мужчина, он поторопился следом и успел вовремя: вчерашний изверг и беглый ссыльный уже чуть ли не убил девушку. После этого на взъярившегося мужчину нашло затмение, и он, бросившись на врага, свернул тому шею. Закопал на постоялом дворе, а ранним утром они продолжили путь в столицу.