Энормианин вытаращился на него. Этот сентег рассмотрел на нем все! О подобных умениях даже легенд или сказок не существовало, и Кремон теперь не удивился бы, если бы оказалось, что этот врач успел покопаться в его воспоминаниях. И сейчас все о нем, Кремоне, расскажет.

Сентег словно прочитал все это в его глазах, потому что воскликнул:

– Конечно, я знаю о тебе все! Но хочу, чтобы ты сам во всем признался. Но вначале… – он с раздражением взглянул на молодого франта: – Ну сколько я буду ждать молнии? Или ты только что подарил все свои колдовские силы любовнице?

Похоже, эти слова рассердили молодого сентега, потому что лицо его стало очень недоброжелательным.

– Ну ладно, раз ты ручаешься за его безопасность…

И ударил синей парализующей молнией. Невменяемому только и удалось, что в бессильной злобе закрыть глаза и машинально прикинуть силу удара: примерно треть от максимальной. Лицо обдало жаром, который тут же прошелся по телу и вытек в пол через ноги.

– Вот! Убедился?! – радостно воскликнул врач. – А теперь бей огненным шаром! Быстрей!

Глаза Кремону так и не пришлось открывать. Опять те же ощущения и нарастающая бессильная ярость.

Оба сентега подскочили к нему. Старший явно вошел в научно-исследовательский экстаз: восхищенно сыпал медицинскими терминами и, тыкая пальцем в человека, пытался объяснить данный феномен. Молодой, приоткрыв клюв, внимал, явно ничего не понимая.

– Какой объект! Какой бесценный экземпляр! – Круке-Кре опустился на пол, чуть ли не клювом ощупывая почерневшие дощечки паркета. – Это же уникальный сброс силы! Сказка! А если тут еще и концентрация с преобразованием замешаны!..

Эти слова вселили в Кремона надежду на то, что ему удастся выкрутиться. Если он – «бесценный экземпляр», то экзальтированный экспериментатор должен быть заинтересован в том, чтобы этот экземпляр остался в живых. А значит, вылечит и с голоду умереть не дасть. Посадит в какую-нибудь клетку. А там уж возможность для побега обязательно появится. Да не просто для побега, а с должным шумом и выверенным ударом, после которых этот каркающий ублюдок останется со свернутой шеей.

Кремон решил воспользоваться моментом для разговора с молодым франтом:

– Извиняюсь, тэш, а как тебя зовут?

Тот покосился на ничего не слышащего и бубнящего что-то себе под нос Круке-Кре и с некоторой неохотой ответил:

– Ну… можешь меня называть просто… Граф! – И вдруг спросил: – Ты на меня не обижаешься?

– За что?

– За молнию и за шар огня. Тебе не больно было?

– Ерунда! Только жарковато становилось… – Кремон понизил голос: – А кто этот Круке-Кре? У меня такое впечатление, что он меня на части порежет и в банках с самой крепкой гремучкой хранить будет.

Непонятно отчего, но Граф развеселился:

– Ты что, не слышал об этом знаменитом Медиальте? Ну, ты, провинция!

Невменяемому очень хотелось возмущенно вздернуть подбородок, но тело так до сих пор ему и не повиновалось. Поэтому он смог только с сарказмом прошипеть:

– Ну да, я просто обязан знать каждого такого мучителя и мясника! Особенно если за всю свою жизнь ничего кроме гранитного карьера не видел.

– Странно. Откуда тогда у тебя столько всего ценного? И денег так много?

– Да не мое это. Конклатерра носить на себе заставляет, ей лень с собой таскать.

– А-а, ну да, они такие… – Граф сразу проявил сочувствие и понимание. Видимо, натерпелся со своей.

– Вот именно, – подхватил Кремон. – Моя еще и скандалистка, каких поискать! Если она сюда прибежит меня искать, лучше с ней не связывайтесь. Отдайте ей все мои вещи. А заодно…

– Что заодно?! – спросил Медиальт, перестав бормотать себе под нос. – Заодно и тебя ей вернуть? А?! Да ты, раб, совсем уважение потерял к тэшам! Как ты смеешь такие разговоры с… Графом вести?! Никакого страха! Вот хам невоспитанный!

А тут еще и молодой франт, пощелкав клювом, сдал человека со всеми потрохами:

– Ты знаешь, Круке, он тебя считает мясником и мучителем. И уверен, что ты его разрежешь, разложишь в банки с гремучкой и будешь проводить опыты!

И он расхохотался уже в полную силу. Показывая, что и сам такой же, если не хуже. Хотя, если припомнить, как франт сомневался перед магической атакой, а потом чуть ли не извинялся, что-то тут не вязалось.

Но додумать Невменяемый не успел. Круке-Кре чуть ли не уткнулся клювом человеку в переносицу и сердито, с какой-то странной угрозой спросил:

– Это я – мясник и мучитель? Это я буду тебя резать? А зачем, спрашивается? Ты не прав! Хочу тебя обрадовать: ты у меня будешь целиком в гремучке! Причем – живой! Плавать в ней, дышать ею… И опыты над тобой я буду вести еще минимум лет сто. Я и это умею, не сомневайся! О! Мало того, могу и в гремвине тебя замариновать. Правда, он не настолько прозрачный, тебе будет плохо видна моя лаборатория…

И всем известный за пределами империи сентегов герой с ужасом понял, что Медиальт не врет: он и на самом деле все может…

Тут открылась дверь, и в дом вошла Ягуша в кепи конклатерры.

Круке-Кре повернулся к ней:

– Что тебе надо?

Девушка замерла, увидев старшего принца. Потом решительно подошла к троице, заглянула ему в лицо и удивленно спросила:

– Что это вы с ним сделали, тэши?!

– Это твой? – спросил Медиальт.

Девушка вновь всмотрелась в лицо Кремона, и тот показал глазами: «Да».

– Мой, – неуверенно сказала Ягуша.

– Этот раб болен. Он пришел сюда за помощью, и вот… я приступил к его лечению.

– Неправда! – сумел прошептать Невменяемый. – Он меня хочет замариновать в гремвине…

Конклатерра, хоть и выглядела неважно после ночных приключений и сама нуждалась в магических силах как никогда, сумела рассмотреть, что ее ухажер и спаситель не может даже шевельнуться. Ну и воспылала таким возмущением, что казалось, сейчас бросится душить если уж не обоих, то старого сентега точно:

– Ты! Что ты с ним сделал?! А ну немедленно его освободи! Живодер!

Оба птицеподобных представителя разумных синхронно шагнули назад, стали ближе друг к другу и отгородились от рассерженной торговки всеми имеющимися у них магическими щитами.

– Эй, женщина, соображай, на кого кидаться собралась! – с угрозой сказал Медиальт. – Ведешь себя как глупая самка, а ведь Эль-Митолана! Неужели не понимаешь, что при некоторых видах лечения лучше сразу обездвижить все группы мышц, чтобы больному хуже не стало?

– Да?! Это такое лечение?! Вот прямо здесь и стоя?! – Конклатерра уперла руки в бока и тут заметила черное пятно на полу рядом с Кремоном. – А это что?! Это вы так его лечите?! Кто это в него ударил молнией?! Или огнем?! – Увидев, что молодой франт непроизвольно шагнул за спину Медиальта, она крикнула: – Ты!!! – и явно собралась идти в самоубийственную атаку.