Я отшатнулся от края, поскользнулся, вжал спину в белокаменное закругление Шпиля; босые ноги искали опоры на мокрой площадке. Так я держался год или два, пока не прошло головокружение.

Наконец я снова смог вдохнуть.

- Святая срань. - Единственное, что меня спасло: бриз был слабым. - Не могли повесить трепаный знак? Поставить ограждение? Святая срань.

Последний оборот лестницы звал меня на вершину Шпиля. Я шагнул, вдавив правое плечо в стену, не сводя глаз со ступеней. Даже вершина крепости, всего-то в сотне футов внизу, кипятком ударяла в голову.

Мне казалось, что даже хриллианцам нелегко дается поход сюда.

Пять малых шпилей на вершине Вечной Хвалы торчали десятиметровой пятерней, обложенной роскошным белым металлом; между ними была наклонная площадка из того же материала, она блестела от дождя. Ступени оканчивались там, где начинался металл; подъем был довольно крутым, и самого верха я еще не мог увидеть.

Присев, я коснулся металла: гладкий, скользкий и холоднее дождя.

Хмм.

Я понимал достаточно в магической физике, знал, что изгиб пальцев-штырей позволяет фокусировать Поток в чаше, эдакой стилизованной ладони - так что металл должен быть проводником - но это не серебро. На высоте край солнца еще не ушел за горизонт, видимый в разрыве туч; металл не являл и следа окисления. Я не мог представить толпу хриллианцев, каждодневно лезущих сюда ради полировки. Не говоря уже о Ма'элКоте с его артистической разборчивостью... значит, это нечто вроде, гмм...

Платины.

И не листовой: я не видел толщины металла, но по крыше явно можно было ходить. Я хмуро поглядел на огромные пальцы шпилей и возвышение между ними - есть ли столько в целом мире? Но тут же пожал плечами. Если банальный Джо-алхимик превращает свинец в золото, бог, вероятно, способен создавать платину из своего кала.

"Позер", монологировал я. "Серебра было мало, да?"

- Прошу, идите сюда. Отсюда лучше вид.

Прыжок от звука неожиданного голоса едва не выбросил меня вниз с платиновой площадки - кувыркаться у стены тысячефутовой башни, вопя в дождевой пыли, чтобы врезаться в случайный машикуль внизу пушечным ядром из костей и мяса. Едва не. Но я был так близок, что увидел в уме всю картину.

- Да... а? - Пыхтя, я скорчился и коснулся платины. Теперь она показалась еще холоднее, глаже, словно сатиновый лед. - Было бы мило дожить до момента лицезрения, ха?

- Если бы Хрил желал вам смерти, вы погибли бы при таможенном досмотре. Идите ко мне.

Голос был женским, культурным, безупречно и беззаботно-аристократическим - манера липканцев, которой безуспешно пытаются вторить в Анхане; в то же время он вырывался из груди с звучной силой, более подходящей полю битвы, нежели художественному салону. Легкий оттенок хрипотцы намекал, что женщина, которой голос принадлежит, проводила много времени на упомянутых полях, выкрикивая приказы громче лязга клинков и стука стальных подков.

"Цыпочка", подумал я тупо.

И призвал десять лет назад изученные сведения об Ордене. Это должен был быть первый Поборник - женщина со времен, как ее звали, Пинтель? Скажем, восемьдесят лет с гаком.

Вау.

Босые ноги позволяли мне вполне сносно цепляться за платину, пусть сырую, так что я доверился чувству равновесия и пошел, не слишком склоняясь, вверх по крыше.

Она стояла в фокусе Пурификапекса, спиной ко мне, руки сложены за спиной. Ее ряса была подобна моей, запятнана давней кровью, голову скрывал капюшон. Ноги были босы, лодыжки бледные, крепкие, будто высеченные из мрамора; сложенные руки длинные, твердые, с жилистыми запястьями.

Рядом с ней виднелся выступ в металле, ровный и чуть расширяющийся книзу, дюймов десять шириной и два фута длиной. Сверху лежал сверток в коже, многократно обернутый веревкой, вроде тех, которыми оплетают рукояти клинков.

По размеру что-то вроде алтаря. Или наковальни. Или отесанного блока.

На дальней стороне этого алтарного блока было что-то вроде длинного рычага - или полуторного меча в обернутых проволокой ножнах. Оно торчало под углом и было не из платины; выглядело старым, ржавым, съеденным веками и частым употреблением.

Я подошел и встал рядом. - Думаете, ваш паренек Маркхем поверил в чушь об извинениях?

Она не пошевелилась. - Мне все равно, во что он верит.

- Тогда зачем эта сказка?

- Это истина.

- Ох, да ладно.

Плечо поднялось на один миллиметр. - Часть истины. Извиняюсь не от лица Рыцаря Аэдхарра, но от своего.

- Вот дерьмо. Леди, могли бы обойтись открыткой.

- Вы здесь, - продолжала она, - чтобы увидеть Бранное Поле, как вижу его я.

Она расцепила руки и вытянула одну, обводя простор города и спокойные переходы плантаций, виноградников вокруг. - Пуртинов Брод. Рыцарские владения Ордена.

Жест продолжился в сторону плато, далеких построек в свете фонарей на угольном газе, на лагерь поближе - ряды и ряды казарменных бараков и клеток в оплетке колючей проволоки, среди вышек охраны и бегающих зеленоватых лучей прожекторов. - Верхние мануфактуры, шахты "Черный Камень", Изолятор.

Она сложила руки за спину, капюшон качнулся в сторону ярусов вертикального города внизу. - И, разумеется, лик Ада.

- Да. Мило. И что?

- Пять сотен Рыцарей Хрила. Десять тысяч Бойцов. Тридцать тысяч присягнувших Солдат, мужчины, женщины и дети. Были времена, когда Орден Хрила так уважали - так боялись - что простая возможность, что мы вступим в бой, оканчивала войны. Целые империи склонялись пред нами.

- К чему ведете?

- Теперь мы... - Она пожала плечами так резко, что ей наверняка было больно. - Тюремщики. Охрана бодекенских огриллонов.

Я кивнул и тоже пошевелил плечами, указывая на платиновые шпили. - Но у вас по-настоящему славный дом.

- Горший, чем мог бы быть, но долг пал на нас, и я прослежу, дабы он исполнялся. Ради всего, что вы видите вокруг. Понимаете? Не ради себя, не ради Хрила или Ордена -точно не ради славы или надежды на возвращение дней давно минувших. Ради жизней, упований и счастья сорока тысяч хриллианцев, почти стольких же гражданских и двухсот тысяч огриллонов вершу я это. Все и каждый - под моей ответственностью. Мой долг. И да будет он исполнен.

- Да будет? - сказал я хмуро. - Меня за этим сюда призвали?

- Да. Я призвала вас в Пурификапекс Хрила. Чтобы вы встали рядом в месте, где бывали до сей поры лишь верные Рыцари. Чтобы увидели всё. Ибо мы должны понять друг друга.

Морщась - по головной боли я понял, что ответ придется не по нраву - я спросил: - Должны? Ну, валяйте.

- Ибо, - сказала она, наконец поворачиваясь, стягивая пятнистый от крови капюшон, - я знаю, кто вы.