Ильин дает свое толкование проблемы различия между самодержавием и абсолютизмом, которая являлась камнем преткновения для монархистов и демократов как в России, так и за рубежом. Характерный подход к этим понятиям – смешение их. Ильин четко обозначает различие обоих терминов, так как самодержавие монарха указывает на законную правовую природу его власти, в то время как термин «абсолютный» – позволение монарху всего того, чего он пожелает. Самодержавие монарха является высшим правовым органом государства, но оно же и ограничено законом. Решение законов государства осуществляется самодержавным монархом независимо от кого-либо, поскольку он обладает законодательными, исполнительными, судебными и воинскими полномочиями. Самодержавие отвергает и осуждает абсолютизм за разрушение и компрометацию самой природы монархии. Абсолютизм отрицает за самодержавным монархом звание верховного субъекта права, стремится обосновать форму власти самодержавного монарха как тираническую.

С учетом изложенного в этом параграфе можно заключить, что аксиомы власти, несмотря на их первоначально провозглашенный внеклассовый, надвременной, не зависящий от форм верховной власти характер, несут отпечаток симпатий Ильина к опекающей форме государственной власти. Кроме того:

а) в государстве право обеспечивает себе реальное осуществление, но не всякое государство можно назвать правовым;

б) понимание задач государственной власти Ильин излагает в аксиомах власти, в которых важное место занимает проблема права. Требования аксиом власти, основывающихся на духовной правоте издаваемых норм, полностью соответствуют принципам организации монархического государства;

в) монархия обращает особое внимание на соблюдение норм естественного права, выражающего требования нравственного идеала, который является основой монархической государственности.

В произведениях Ильина мы найдем сравнительно немного рассуждений о грядущих путях человечества. Он был уверен в поступательном развитии истории, в последовательном и постепенном освобождении человека от рабства, в воспитании личности к свободе, достоинству и чести. Однако анализ событий XIX, а особенно XX столетий вынуждал его сделать и другие выводы. «Человечество за последние века пережило великий иррациональный кризис, который захватил подсознательные корни веры, нравственности, науки, искусства и правосознания. Люди охладели к духовному опыту и прилеплялись к чувственному восприятию»[149]. Ильин считал, что процесс секуляризации, охвативший Европу, захватил корни правосознания, вмещавшем в себя всю сферу бессознательного духовного опыта. Люди меньше стали доверять своему духовному опыту, и все более разуму, технике, естествознанию. Релятивизм, скептицизм, нигилизм все более овладевают людьми. Уровень морали человека постоянно и резко снижается. При колоссальном развитии науки и техники человек ослепляется закономерностью материи, логикой рассудка и воли. У него растет стремление к богатству, жажде удовольствий и развлечений. При росте его материальных запросов падают духовные устремления. О духовном кризисе как на Востоке, так и на Западе Ильин писал уже в 20-е годы прошлого столетия. Он полагал, что ложно понимаемое учение о равенстве всех людей уводит человечество от верного понимания жизни. В середине 30-х годов он пишет: «Ныне мы переживаем эпоху, когда правопорядок становится повсюду непрочным и колеблется в самых основах своих; когда большие и малые государства стоят перед возможностью крушения и распада… Это означает, что надо начать планомерную и систематическую борьбу за укрепление и очищение современного правосознания. Если эта борьба не начнется или не будет иметь успеха, тогда правосознание современного человечества станет жертвою окончательного разложения, а вместе с ним рухнет и вся современная мировая культура»[150]. Как видим, речь идет о глобальной проблеме состояния духа, ведь и правосознание имеет духовные корни, и его кризис есть кризис самого духа, кризис духовности, духовных оснований культуры, а значит, – и самой культуры. Кризис правосознания имеет, по Ильину, своим основанием то, что оно «становилось все менее христианским, все менее религиозным, все более безбожным; религиозный дух и смысл начал все более и более покидать правовую и политическую жизнь»[151]. Как подчеркивает философ, подавление у народа и потеря им самим духовных основ своего правосознания – чувства собственного духовного достоинства, способности к самообязыванию и самоуправлению, взаимоуважения и доверия людей друг к другу – ведет к нивелированию духовно-личностных оснований политической жизни, к ее формализации.

Духовный кризис есть и кризис личности, чему способствует также «сведение человеческой жизни к материальным процессам, материальным мерилам и материальному благополучию. Неверие в силу личной свободы, инициативы и органического, творческого равновесия личной и общественной жизни. Вера в силу механической покорности, диктаториального приказа и запрета; в силу вражды, классовой борьбы, революции, всеобщей бедности и всеобщего унижения»[152].

События последующего времени приводят Ильина к необходимости еще более пессимистических выводов. XX век для Ильина – это «эпоха великой духовной смуты»[153], причины которой философ связывал с кризисом духовных начал в человеке и в обществе. Свою главную задачу он видел в обновлении духовных основ человека «с опытом прошлого в руках и с феноменологической тенденцией»[154], в возвращении к главным и самоценным состояниям человеческой души: ее любви, совести, достоинства, стремления к совершенству.

«Безбожие становится все более и более общечеловеческой опасностью и массовым душевно-духовно увечием; оно прослыло признаком «ума» и образованности, стала модою и кажется людям не гибелью, а достижением…»[155]

Ильин остро осознает утрату человечеством духовного понимания жизни все в большей степени. Сущность современной ему мировой смуты он видит в том, что миром завладевает эпидемия продажности, в котором все становится товаром. Источник человеческих страданий в мире для Ильина состоит не в разном уровне социальной жизни, а в человеческой зависти, из которой, по мнению Ильина, родится доктрина безбожия и безнравственности, прикрываясь понятием равенства. Главным рассадником зависти Ильин называет мировую полуинтеллигенцию. «Полуинтеллигент есть человек весьма типичный для нашего времени. Он не имеет законченного образования, но наслушался и начитался достаточно, чтобы импонировать другим «умственной словесностью». В сущности он не знает и не умеет ничего, но отнюдь не знает, где кончаются его знание и умение. Он не имеет своих мыслей, но застращивает себя и других чужыми штампованными формулами, а когда он пытается высказать что-нибудь самостоятельное, то сразу обнаруживает свое убожество. Сложность и утонченность мира как Предмета совершенно недоступна ему: для него все просто, все доступно, все решается сплеча и с апломбом. Главный орган его – это чувственное восприятие, обработанное плоским рассудком. Духа он не ведает, над религией посмеивается, в совесть не верит, честность есть для него «понятие относительное». Зато он верит в технику, в силу лжи и интриги, в позволенность порока»[156]. Почти за семьдесят лет до Ильина об этом же писал Ф.М.Достоевский. «Полунаука – самый страшный бич человечества, хуже мора, голода и войны. Полунаука – это деспот, каких еще не приходило до сих пор никогда. Деспот, имеющий своих жрецов и рабов, деспот, перед которым все преклонилось с любовью и суеверием, до сих пор немыслимым, перед которым трепещет даже сама Наука и постыдно потакает ему»[157].