Этого звонка я, признаться, не ожидала. И что Сашин голос будет таким нежным:

– Куда ты исчезла? Не пишешь мне на электронную почту, не звонишь…

– Я в курсе твоих проблем с женой, – довольно сухо сказала я.

– Ах, ты об этом! Не понимаю, как тебе удалось, но ты теперь почти что член нашей семьи. Настя говорит о тебе с восторгом.

– Вы помирились?

– Конечно!

– Вот и славно!

– И я так думаю, – подхватил он. – «Любовницу» разоблачили, я покаялся и какое-то время могу безнаказанно грешить. Ты молодец! Я выбил командировку в Барселону. Поедем вместе?

Я поняла: ему что-то надо. Барселона мой любимый город. Как-то мне не легла на сердце Вена, не поразил Париж, разочаровала Флоренция и не произвел должного впечатления Рим. Но среди десятков городов, таких разных, есть тот, в который влюбляешься с первого взгляда: вот здесь я хочу жить и умереть. Потом понимаешь, что нет, не жить здесь надо, а приезжать, как в сказку, дарить его себе каждый раз, словно книжку с цветными картинками, и перелистывать их, бродя по улицам не слишком часто, но и не так редко, чтобы совсем позабыть.

Первый раз я была в Барселоне проездом, потом вернулась с экскурсией и уже на следующий год приехала только сюда и никуда больше. Третье свидание оказалось самым долгим и самым насыщенным событиями. Я сразу поняла, почему мне здесь так комфортно. В Барселоне все дышит Гауди, безумцем, который строил соборы, похожие на термитники, и делал кроме ворот для экипажей еще и ворота для птиц. Мы родственные души. Люди в большинстве своем нормальны и скучны, вот почему я ищу среди них музейные редкости. Тех, у кого в сердце есть ворота для птиц. Которые допускают безумные мысли и совершают неадекватные поступки, что делает их, этих людей, особенными и прекрасными. Ведь, куда ни глянь, одно сплошное занудство. Скука смертная и тоска. А хочется праздника. Но праздник у нормальных людей давно уже превратился в тоску. Долгое и нудное составление меню, потом такое же бесконечное застолье с пустыми разговорами и как итог – мрачное похмелье.

Не греет, вот как это называется. Каждая семья отгородилась забором, а плотность населения в столице огромная, так что эти заборы стоят впритирку друг к другу, и раздражение людей все растет. Кажется, что за заборами скрывается тайна. Вот! У них есть, а у меня нет! Им хорошо, а мне плохо! А они, эти люди, думают точно так же, и все пытаются заглянуть за твой забор. И, не дотянувшись, просто через него плюют. На тебя и твою тайну.

Я задумалась и почти отключилась.

А Саша все говорил и говорил. О том, какая это чудесная идея, как мы проведем в Барселоне волшебную неделю, сходим, куда я захочу, и будем много заниматься любовью.

– Я соскучился, – сказал он глухо, прижимая почти к самым губам телефонную трубку. – Я все время думаю о тебе…

«Что же ему надо?» – мучилась я. По коже бежали мурашки, его голос то гладил, то щекотал. Сердце качалось, как в колыбели – все ж таки нас с Сашей многое связывало. Он был ребенком моей любви, испорченным, как и она сама, вскормленным интригами и отравленным ядом лести. И чего я от него хочу?

– У тебя кто-то есть?

Я вздрогнула. Наугад или разведка донесла?

– Нет, с чего ты взял?

– Я давно тебя не видел, но как увижу, пойму. Я тебя так просто не отдам.

– А что ты сделаешь?

– Увидишь.

Он произнес это жестко, чтобы сразу стало понятно, чья это территория. Я вдруг испугалась за львенка. Он еще мальчишка и наделает ошибок, если они с Сашей, не дай бог, столкнутся.

– Гера, почему ты молчишь?

– Думаю.

– У тебя проблемы с выездом за границу? – вкрадчиво спросил он. И я поняла: вот оно, начинается!

– Да, с меня взяли подписку о невыезде.

– Но, быть может, это как-то решается? В каком состоянии вообще находятся твои дела? – требовательно спросил он.

Узнаю начальника! Я должна перед ним отчитаться за все то время, что провела без него! Как будто мы не договаривались об отсутствии обязательств друг перед другом!

– Меня по-прежнему подозревают в убийстве, – заявила я беспечно.

– Почему же тебя еще не задержали?

– Потому что свидетелей нет.

– А как же оружие?

– Я сказала, что пистолет у меня украли.

– Ах, вот оно как… – всерьез задумался он. – И… кто? На кого ты думаешь, я имею в виду?

– Я ни на кого не думаю. Понимаешь, этот следователь… Глебов. Оказался таким дотошным.

– Он же совсем еще мальчик, – удивился Саша, который был на десять лет старше Славы.

– Ты хочешь сказать, он дурак?

– Недалекого ума.

Я всерьез обиделась за львенка.

– Поверить в то, что Гаврилкова могла кого-то убить! – продолжал меж тем Саша. – Или тем паче Людмила Ивановна!

– Да, ты прав.

– Скажи, а тебе не могут дать условный срок? Лет семь или сколько там? Можно сослаться на состояние аффекта. Тогда еще меньше, года три-четыре. Как тебе такой вариант?

– Тогда мне надо сочинить душераздирающую сцену, которая произошла в тот вечер между мной и Курбатовым.

– Вот этим мы и займемся в Барселоне! – с воодушевлением произнес Саша.

– Я бы поехала… Но как мне отменить эту чертову подписку? Ведь если я сбегу, меня точно посадят!

– Ради нас с тобой, – умоляюще сказал Саша. – Люди сбегают из зала суда после оглашения приговора. Из тюрьмы сбегают. А тебя еще даже не посадили. Ты свободна как ветер. Я прошу так мало. Всего неделю…

– Прощальную, ты хочешь сказать?

– У нас все будет хорошо.

«Что же он задумал?»

– Гера? Ты опять молчишь!

– Я тоже по тебе соскучилась, – решилась я. – Когда вылет?

– Через девять дней, – обрадовался он. – Насколько я знаю, у тебя открыт шенген.

– Да. Открыт.

– Вот и отлично!

– Но я пропущу начало учебного года.

– Ради меня… Не беспокойся, я все улажу у себя в министерстве. Оформлю тебе поездку как командировку, ну, например, по обмену опытом с зарубежными коллегами.

– Нужен им наш опыт, – вздохнула я. – Мы же не ракеты в космос запускаем.

Он рассмеялся:

– Твой опыт бесценен. Я имею в виду твой личный опыт. Никто, как ты, не умеет обращаться с мужчинами. Ты делаешь меня сильным…

Итак, он хочет меня посадить. Хорошенькая любовь!

– Насте привет передавай. И поцелуй Лизу. Она прелесть!

– Обязательно! Так я бронирую отель?