Впрочем, я опять отвлеклась. Они разговаривали о своем, а мы о своем. Ели малину, и она была такая сладкая, что я даже зажмурилась от удовольствия. И в этот самый момент Вадим меня поцеловал. Я опешила, потому что до этого никогда в жизни не целовалась. Я все думала, каким он будет, мой первый поцелуй. Оказалось, вот таким. Летним, сладким, с ароматом малины.

Только противный Митька все испортил. Оказалось, что он опять подглядывает и подслушивает. И вдруг заорал откуда-то из-за забора: «Тили-тили-тесто!» Все очарование момента сразу разрушилось, и мне стало так обидно, что я чуть не заплакала.

Видимо, дядя Леша даже из-за забора понял, что я расстроилась, потому что стал кричать на Митьку, что еще раз его поблизости увидит, уши открутит. Митька засмеялся, вскочил на велосипед и был таков.

Мне кажется, что я пишу какие-то глупости, не стоящие внимания. Но на самом деле сердце мое переполнено. Счастьем, летним полуденным звоном, висящим в воздухе, прогретой водой Волги. Сейчас я допишу эти строки, и мы побежим с Вадимом купаться. Он обещал за мной зайти после обеда. Жизнь прекрасна!

* * *

Жизнь была прекрасна. В субботу утром Юлька проснулась именно с таким ощущением. Вспомнила про пироги, сладко зажмурилась от предвкушения предстоящего пира и неожиданно для самой себя решила позвать в гости не только Николая Дмитриевича, а вообще всех соседей. В конце концов, в деревне люди живут на виду, как на ладони, а значит, хочешь не хочешь, а отношения нужно налаживать со всеми.

Она потянулась в кровати, прикидывая меню. Так, пироги она напечет, да побольше, с самыми разными начинками. С мясом, с творогом, с яйцом и зеленым луком, с малиной и с повидлом, которое стоит в буфете. Так, с этим все понятно. Еще можно нарезать салат из овощей, тех самых, что наросли в теплице. Если попросить Николая Дмитриевича, то, наверное, он не откажет снова наделать шашлыков, тех самых, по-карски. А еще он наверняка умеет разжигать самовар. Тот, что стоит на чердаке, большой, медный, с широкой трубой, такой, который нужно начинять горячими углями. Чай из такого «настоящего» самовара должен чуть-чуть пахнуть дымом. Юлька представила себе этот аромат, и рот у нее от предвкушения наполнился слюной.

Так, с меню все ясно. А кого звать? Николая Дмитриевича, Джемму и Веронику обязательно. Ведь у них в гостях Юлька уже была. Василия Васильевича и Светлану Капитоновну? Пожалуй, да. Они настроены к ней благожелательно, вон даже помощь предлагали. Анну Петровну, главного «поставщика двора ее величества», тоже надо бы, тем более что для пирогов у нее нужно разжиться творогом, домашними яйцами, да и сливок взять было бы неплохо. Виктора и его квартирную хозяйку Ольгу Прокопьевну? Почему бы и нет? Игоря Петровича с женой? В этом месте Юлька недовольно поморщилась. Своих непосредственных соседей она не любила, но ведь некрасиво звать всю улицу и при этом демонстративно не пригласить людей, которых от тебя отделяет только забор.

Юлька вздохнула, потому что ее тяготили двусмысленные ситуации. Нет уж, если звать, так всех. Оставалось только решить вопрос с алкоголем, которого у нее не было. Или сбегать в деревенский магазин? Уж водка-то там точно есть.

Она вскочила с постели, выпила на крыльце свою обязательную чашку утреннего кофе, затопила печь, сбегала к Анне Петровне, заодно пригласив ее в гости, на обратном пути заскочила ко всем соседям, вернувшись домой, замесила тесто и, пока оно доходило, занялась начинками для пирогов, улыбаясь себе под нос, что вопрос с водкой решился сам собой. Николай Дмитриевич, заслышав про общий сбор, во-первых, пообещал приготовить свое волшебное мясо, за которым ему еще предстояло «сгонять» в областной центр, а во-вторых, заверил, что принесет самогону, чистого, «как слеза младенца». Юлька самогон не пила, но спорить не стала.

Ей было отчего-то приятно, что все соседи сразу согласились провести у нее вечер, более того, многие из них даже обрадовались такой перспективе.

— А что, богатая идея! — к примеру, оживился Василий Васильевич.

Слово «богатая» он произносил с фрикативным «г», фактически «х», поэтому в его устах это прозвучало как «бохатая» идея. Чем именно она «бохата», Юлька уточнять не стала.

— То, что ты к соседям с уважением, это хорошо, — отозвался и Игорь Петрович, открывший калитку в семейных трусах до колена, не очень чистых, линялых и вытянутых. Но хоть не без трусов, и на том спасибо. — Девка ты, конечно, неприятная, городского форсу в тебе много, сразу видно, интеллигентка, — слово это в его устах прозвучало как нецензурное ругательство, — но понимаешь, как правильно. С пустыми руками не придем, не бойся.

— Да я и не боюсь, — уныло ответила Юлька, уже пожалевшая, что решила соблюсти приличия.

Впрочем, в присутствии других гостей Игорь Петрович вряд ли осмелится говорить ей гадости. Юлька была уверена, что Николай Дмитриевич не даст ее в обиду, а потому настроение у нее быстро улучшилось, и к тому моменту, как она поставила пироги в жарко протопленную печь, было уже приподнятым.

Прикинув, сколько у нее свободного времени, Юлька надела купальник и отправилась к дому Джентиле — пригласить на вечеринку и на обратном пути забежать на пляж искупаться. После возни с пирогами она умаялась и была вся потная.

— Деревенский прием? Ух ты! — обрадовалась Вероника. — Мамочка, ты слышишь? Юля приглашает нас на праздник соседей.

Джемма выглядела задумчивой.

— Какая неожиданная затея, — сказала она наконец и улыбнулась чуть вымученно. — Даже не знаю, хочу ли я видеть всех этих людей. Вы не обижайтесь, Юленька, но я так давно уехала из России, что, боюсь, мне будет совершенно не о чем разговаривать с вашими гостями. А нет ничего хуже молчаливого мизантропа в большой компании.

— Джемма, вы знаете, я тоже не очень люблю незнакомых людей. К тому же за эти несколько дней, что я здесь, я успела понять, что далеко не все из них приятны и интересны. Поэтому, если вы не хотите приходить, то я вас пойму и не обижусь. Но мне кажется, что самое правильное, что мы можем сделать, — это принимать окружающих такими, какие они есть. Каждый человек заслуживает интереса к себе. Даже такой неприятный, как Игорь Петрович. Ведь отчего-то он стал таким.

— Отчего-то стал, — согласилась Джемма, которая, в отличие от Юльки, с Игорем Петровичем ни разу не сталкивалась. Видимо, сказала она это только из вежливости. — Ладно, Юлия, будем считать, что вы меня уговорили. Уж если я приехала на все лето в глубинку, то глупо вести жизнь затворницы, тем более что моему характеру это в общем-то несвойственно. Да и Ниточка хочет в гости. Спасибо вам за приглашение, мы придем.

К пяти часам вечера все собрались в беседке посредине Юлькиного двора. Стол ломился от еды, поскольку никто не пришел с пустыми руками. Светлана Капитоновна напекла улиток с картошкой, Анна Петровна принесла ведерко клубники, Ольга Прокопьевна — оставшиеся с прошлой зимы соленья, Ирина Сергеевна — редиски и укропа, надерганных прямо с грядки. Джемма приготовила салат из рукколы с креветками и помидорами черри, на который местные смотрели с легким испугом, а Юлька с радостью, понимая, что сможет снова отведать это вкуснейшее блюдо. Василий Васильевич разливал самогон, Николай Дмитриевич резал кольцами лук для своего волшебного мяса.