Хотели сломить, но недооценили меня, так как ужасное зрелище только закалило мои нервы. Главное не то, что человек умирает, а то, как он переносит минуты жизни. Во мне зрела холодная решимость, твердая, как сталь из пустыни. Дама Мэт была права. Я тоже должна открыть свой счет в борьбе с врагами.

Казалось, Обо мне забыли. Конец опутавшей меня веревки был привязан к корабельной цепи. Люди время от времени подходили и осматривали меня, как редкое животное. Некоторые хватали за волосы, трогали лицо, что-то оживленно обсуждали с товарищами… Наступила ночь. Зажглись костры. Нескольких овец прирезали и сварили.

Конный отряд ускакал в долину, очевидно, чтобы догнать беженцев. Я молилась Огню, чтобы проводники сумели увести людей по безопасным тропам.

Вскоре я увидела, как небольшой отряд вернулся, донеслись крики женщин. Кого-то схватили. Я пыталась заткнуть уши, чтобы ничего не слышать. На нашу землю пришло зло, здесь оно собирается с силами и отсюда пойдет дальше.

Я попыталась придумать, как же мне покончить с собой. Ведь скоро они придут за мной, чтобы надругаться. Река… Могу ли я броситься в реку?

Торосе. Что же произошло с ним? Я не видела его трупа. Может, ему удалось бежать? Что бы там ни было между нами, я желала ему удачи. Передо мной встало его лицо. Резко и четко, как будто он сам стоял неподалеку. Вдруг я почувствовала тепло на груди, под кольчугой.

Грифон. Эта несчастная игрушка, из-за которой я попала в руки врага. Он стал еще теплее — как уголек. От него истекало не только тепло, но и что-то еще…

Сила, уверенность в добром исходе. Будто спокойный голос уверял, что путь к спасению есть, что свобода в моих руках, хотя я понимала, что это невозможно!

Страх стал чем-то маленьким, далеким, и его легко было побороть. Мои зрение и слух обострились.

Слух!..

Даже сквозь шум лагеря я различила звук. Что-то приближалось, плыло вниз по реке!

Я вдруг поняла, что должна быть готова. Может быть, я просто бредила от усталости, отчаяния и страха.

Но я была так же уверена в освобождении, как и в том, что еще живу и дышу.

— Джойсана!

Шепот, но для моего обострившегося слуха почти крик. Я боялась, что весь лагерь услышит его.

— Иди.., сюда… — Слова доносились от реки. — Если.., можешь…

Мучительны и медленны были мои движения. Я двигалась спиной вперед, чтобы не выдать своей тревоги. Вскоре влажные руки коснулись моих, и нож перерезал веревку. Освободитель, стоявший по пояс в воде, растирал мои затекшие руки.

— Давай в реку! — приказал он.

Я была в кольчуге и думала, что мне не выплыть с такой тяжестью. Но лучше умереть свободной. Несколько человек прошли по тропинке. Я выжидала.

Никто не взглянул в мою сторону, и я соскользнула в воду. Руки подхватили и поддержали меня.

Нас понесло быстрое течение. Мой спаситель боролся изо всех сил; я была ему плохой помощницей. Вскоре зацепился за какой-то валун, лицо его оказалось совсем рядом, и я почти не удивилась, увидев Торосса.

— Отпусти меня. Ты подарил мне возможность погибнуть свободной. Спасибо.

— Я дал тебе жизнь! — ответил Торосе, и на его лице я прочла твердую решимость. — Держись, Джойсана! — он напрягся и вытащил меня, безвольную, обессилевшую, на берег.

Течение отнесло нас далеко вниз по реке, теперь между нами и западными горами находились основные силы врагов. Торосе, дрожа от холода, стянул с себя мокрую рубашку. На его щеке была глубокая царапина, из которой сочилась кровь.

Он протянул мне руку и повел дальше. Длинный плащ стягивал мне ноги, кольчуга тяжким грузом висела на плечах. Но я шла за Тороссом, с трудом веря, что нам удалось спастись.

Добравшись до каменной гряды, мы без сил упали на землю. Я расстегнула кольчугу и хотела снять ее, но Торосе удержал мою руку.

— Нет, рано. Мы еще не выбрались из пасти дракона.

Об этом не нужно было напоминать. Оружия у меня не было, да и у Торосса не было ничего, кроме ножа. Возможно, он решил, что меч помешает ему плыть. Если нас догонят, то жизнь будет зависеть только от ножа да камней на земле.

— Нужно пробраться в горы. И попробовать обойти этих мясников, чтобы соединиться с нашими людьми. Но лучше подождем темноты.

Что-то побуждало меня уйти как можно дальше от этих костров, от этого шума. Однако в его словах был здравый смысл. Наступило время для испытания моего терпения.

— Как.., как ты выбрался живым из битвы на берегу?

Он коснулся раны на щеке, которая кровоточила и делала лицо похожим на кровавую маску.

— Удар оглушил меня, и враг решил, что я мертв.

Я очнулся, но продолжал изображать мертвеца. Затем уполз и увидел, как тебя ведут из Иткрипта. Что там случилось, Джойсана? Почему они решили уничтожить крепость вместе со своими людьми?

— Это сделали не они. Дама Мэт. Она применила свое Могущество.

Некоторое время Торосе молчал, затем спросил:

— Но как? Она же дама, дама из монастыря в Норстеде!

— Прежде чем посвятить себя Огню, она занималась другим знанием. И теперь по своей воле выбрала такой конец. Может, нам уже пора идти, Торосе?

Я дрожала в мокрой одежде, тщетно стараясь унять озноб. Хотя стояло лето, погода была по-осеннему прохладная.

— Нас будут ждать. — Торосе приподнялся и посмотрел из-за камней на реку.

— Кто? Враги? Неужели они прошли так далеко в Долину? — Я почувствовала, что радость спасения улетучилась.

— Нет. Ангарл, Рудо… — Торосе назвал имена своих оруженосцев. — Мать прислала их, чтобы они заставили меня уйти в горы. Если бы я не увидел тебя в руках этих псов, то давно был бы там.

Значит, мы не одни! Это несколько успокоило меня, хотя оба воина были уже стары и немощны. У Рудо остался лишь один глаз, а Ангарл много лет назад потерял руку.

Мы начали отход. Не могу понять, почему нас до сих пор не заметили. Я с минуты на минуту ждала, что враги бросятся в погоню, если, конечно, не подумают, что я утонула в реке.

Мы нашли узкую тропу, которая, извиваясь, вела наверх. Я скрывала, что идти мне чрезвычайно трудно, и старалась изо всех сил не отстать от Торосса.

Ведь я была обязана ему жизнью — это тоже заставляло меня идти вперед. Теперь я в долгу перед Тороссом, и это сильно осложнит наши отношения.

Но сейчас не было смысла заглядывать вперед. Главное — выбраться отсюда.

Прожив в долине всю жизнь, я смутно представляла, куда мы идем. Нужно было пробираться на запад, но сначала пройти немного к югу, чтобы миновать многочисленные патрули. Мокрые сапоги доставляли мне невыносимые мучения. Дважды я останавливалась, чтобы выжать полы плаща, но он все равно пластырем облеплял ноги.