На последующих занятиях началась практика ковки. И, когда железо перестало выпадать из наших корявых рук и начало послушно плющиться, мы перешли к изготовлению разных предметов.

Через месяц мы уже ковали сталь. Образцом стал полуторный меч с метровым суживающимся клинком весом в полтора кило. Нужно было добиться ровного шестигранного сечения клинка с короткой тупой площадкой перед рукоятью. И, прежде, чем у нас вышло что-то стоящее, мы запороли не один десяток заготовок. Но терпеливый Сварог спокойно выбрасывал брак и совал нам в руки новый слиток стали. Скажу честно, намучились мы изрядно, но, в конце концов, освоили и ковку, и выведение формы, и нормализацию, и закаливание, и отпуск.

В заключение Сварог раскрыл тайну русского литого булата, который являлся высшим пилотажем кузнечного искусства. Не каждый кузнец брался за изготовление булатных клинков. Представьте себе, целые сутки плавки в закрытом шамотном тигле, а потом двое суток непрерывной осторожной ковки в сто циклов сильного нагрева без охлаждения!

Надо отдать должное Сварогу за то, что он дотошно заставлял нас работать строго по правилам, повторяя и повторяя одно и тоже, пока мы не доводили навыки и изделие до идеала. Удивительно, но вся эта хитромудрая, трудоёмкая и кропотливая работа сделала своё дело и незаметно изменила всех нас. Мы совсем иначе стали относится к оружию и тщательно вдумчиво выполнять любые иные работы.

После освоения ремесла коваля и у Варяга мы тоже начали демонстрировать кое-какие успехи. Осознание внутренней сути оружия сделало его неотъемлемой и обязательной частью нашей жизни. Мы без устали секли, рубили и фехтовали, мастер ставил нас парами, трое на трое, один против двух. Наши стрелки – Рокки, Сержант, Сфера и Черчилль вовсю осваивали лучную стрельбу, а из арбалета стрелять и учиться не надо, фактически привычное оружие. Как-то раз я сунулся на стрельбище и удивился, что вместо луков ребята либо держат на вытянутых руках гантели, либо тянут толстый резиновый жгут. Потом сообразил, что Варяг накачивал им стрелковые группы мышц.

Возможно, вам покажется, что я слишком подробно и нудно описываю наши занятия, но поверьте, потом, когда мы оказались в самой гуще событий по ту сторону кромки, я не раз мысленно низко кланялся нашим наставникам. И порой лично мне всё равно не хватало полученных навыков, и приходилось учиться в ходе суровых испытаний.

Незаметно прошла зима. Команда втянулась в размеренный ритм жизни, и потому однажды раздавшийся сигнал общей тревоги вызвал эффект брошенной в муравейник палки. В помещениях завыла сирена и заморгала красная подсветка.

Не понимая, толи это учебная тревога, толи проверка пожарного оборудования, мы с мужиками отложили боевое железо, оделись и вышли зала, чтобы прояснить ситуацию. Но в коридорах и на этаже происходило непонятное броуновское движение, в котором никто ничего не мог толком объяснить. Из окон отлично просматривались город, шоссе и Паужетка. Там не отмечалось ни малейших признаков тревоги, из чего мы сделали вывод, что проблема касается только Орлиного Крыла. Недолго думая, я набрал номер своего тестя главы местной администрации Буслаева:

– Слушаю тебя, Павел, – на экране появилось его встревоженное лицо.

– Иван Петрович, здесь у нас на базе какая-то непонятная тревога. Все бегают, сирена орёт, начальства нет, и никто ничего не знает.

– Дело серьёзное. Только что стало известно, что наши заклятые друзья из-за океана подвесили над Камчаткой геостационарный спутник. По данным разведки – это мощный дефлектор-ретранслятор, сопряжённый с антенным полем «ХААРПа» на Аляске. Слышал про такое?

– Слышал, конечно. Ну, и что?

– А то, что наши станции наблюдения засекли две пристрелочные фокусировки этого спутника. Помнишь недавнее землетрясение? И, если он ретранслирует полный импульс излучения «ХААРПа», то помимо 9-балльного землетрясения рванут либо Кошелевский, либо Камбальный, поскольку, как в микроволновке, произойдёт закритический разогрев недр. Одновременно могут произойти содружественные извержения на соседних вулканах. Вероятность такого сценария выше девяноста процентов. Это будет конец Лукоморья. И ничего никому предъявить невозможно. Природный катаклизм. Теперь тебе ясен расклад?

– Предельно. Египетская сила. Надо спутник сбивать.

– Ты с ума сошёл! Чем сбивать?! Высота запредельная! Орбита! Да, и кто позволит? А, если и позволят, то замотают в согласованиях и разрешат, когда здесь уже всё лавой зальёт.

И тут меня словно озарение шандарахнуло. Голова заработала быстро и чётко:

– Моим генератором-деструктором сбивать. Нужно обсудить детали с профессором Артемьевым.

– Всё понял. Жди звонка.

Через пять минут на экране высветилась встревоженная физиономия профессора:

– Здравствуй, Павел, что у тебя? Если можно, то коротко. Ситуация, сам понимаешь.

– Я как раз по этому поводу. У вас есть решение проблемы?

– Пока нет. Аналитики работают. Ждём звонка из Москвы.

– Хм-м, пожалуй, дождётесь… соболезнования. Я, конечно, понимаю, что из Москвы здешняя обстановка виднее, но Сергей Иванович, времени нет, и потому придётся нам самим позаботиться. А то поздно будет.

– Что предлагаешь?

– Хочу идею подбросить. Сбить спутник к херам собачьим! Спросите, как? Знаю, как.

– Быстро ко мне!

В обычно тихом офисе профессора кипишились полдюжины незнакомых людей. Над клавиатурой компа сгорбились два очкарика и барабанили по клавишам, изредка перекидываясь фразами. Лысый мужик в надетой наизнанку рубахе названивал сразу по двум коммуникаторам. В комнате отдыха трое яйцеголовых орали друг на друга и размахивали руками. Увидев меня в дверях, сидящий за столом профессор пригласил жестом подойти:

– Выкладывай, – он спрятал лицо в ладонях, потёр глаза и тряхнул седеющей головой.

– Здесь можно? – я окинул взглядом толпу.

– Нужно. Не тяни.

– Сергей Иванович, вы по моей схеме генераторы-деструкторы сделали?

– Да, штук десять готовы и испытаны. Ещё столько же в работе.

– Хорошо. А прототип хроносинхронизатора?

– Есть пара. Оба испытаны.

– Предлагаю два варианта на выбор. Первый, – установить деструкторы правильным шестиугольником, 60-градусное сопряжение создаст эффект синергии. Сфокусировать через хроносинхронизатор. Он сведёт их в один поток и за счёт резонанса на три порядка усилит суммарное излучение. Останется только правильно его нацелить, – в офисе повисла мёртвая тишина. – Второй, – одним деструктором через хроносинхронизатор короткими импульсами с выверенным углом смещения подтолкнуть дефлектор спутника, перенацелить его на антенное поле «ХААРПа», через ЦУП контролировать и поддерживать смещение. В конце концов, почему бы нам не помочь им самим себя уничтожить. Дальше, как в шахматах. Белые начинают и… взрываются к чёртовой матери. А заодно от пиковой перегрузки выйдет из строя вся энергетика Аляски. Вот как-то так.

Мёртвая тишина длилась секунд пять. Потом под грохот разлетевшихся кресел и стульев спорщики выскочили вон из офиса, а руки очкариков с удвоенной скоростью замолотили по клавиатурам. Профессор вышел из-за стола, положил руки мне на плечи, помолчал и