фатой темного цвета, которая держалась на голове за счет большой, украшенной золотом короны с двумя острыми длинными рогами, напоминающими полумесяц.

Взгляд девушки был настолько растерянным, что любой незнакомец несомненно бы подумал — бедняжка выходит замуж за самого Гадеса.

— Не бойся, — мягкий голос Алисы и нежное прикосновение к руке помогли Еве немного расслабиться.

Было непривычно видеть себя в столь мрачном, но величественном обличии, грудь болезненно сжималась от волнения и, казалось, она в любой момент потеряет сознание, если не успокоится.

— Эта ночь завершит твое перерождение, — Вестница протянула ей букет алых роз, — мы будем рядом с тобой.

Ева осторожно поднесла их к лицу и вдохнула аромат. Они были прекрасны — воплощение болезненной красоты, причиняющие страдания каждому прикоснувшемуся к ним, но дарующее восхищение смотрящим со стороны.

В небе сияли давно умершие звезды, среди которых разгоралась новая — подобная ночи, она блуждала по сокрытым тропам в лесу, слышала зов ветра, что повторял ее имя и вел сквозь непроглядный густой туман. Босыми ногами Ева ступала на заснеженную почву, испачканный подол цеплялся за обнаженные ветви навечно уснувших кустарников. В сжимающейся от волнения груди не билось сердце, тело ощущало, как его пленяли вместе с разумом и душой.

Остывшая почва была пропитана незримой трагедией, девушка оставляла на ней свои прощальные прикосновения, будто торопясь неизбежно погибнуть. Ведомая мистическим шепотом, она вновь и вновь ощущала присутствие Богини внутри себя, застилавшее глаза и оседающее в легких запахом дыма.

Тени блуждали вокруг новой служительницы Гекаты, вели ее, опьяняя рассудок, в беспросветную тьму, которая была словно осязаемой — чувствовалась шелковыми лентами, щекочущими оголенные участки кожи. Ладони больно царапала кора деревьев, розы рассы́пались по земле, она наступала на ткань платья, но продолжала идти в неизвестность, пока не увидела свет огней.

Их было двенадцать.

Вестники босиком стояли за границей круга, в белых одеждах и с венками, вплетенными в волосы, в руках они держали зажженные факелы. В памяти Евы невольно всплыл обряд Филиппа, который она видела когда-то, но наблюдать со стороны — одно, а принимать участие — совсем другое.

Мурашки пробежали по телу, ветер, что привел ее сюда, то стихал, то снова завывал, словно напевая неизвестную, столь же древнюю, сколь и этот Культ, мелодию.

Каждая из Вестниц поочередно ступала в круг, поднимая факел над головой. Когда мистические звуки снова разнеслись между деревьями, они начали танцевать. Каждое их движение было наполнено магией, огонь смешивался с зимним воздухом и светом луны, унося прошлое далеко за границу мира, переплетая его с настоящим и будущим. Ева стояла в тени, среди ветвей, закрывающих небо, и наблюдала, как через время к ним присоединились мужчины.

Движения странно пленили, хотелось слиться с пламенем факелов, закрыть глаза, а после утонуть во всеобъемлющей ночи. Присутствие Богини ощущалось все сильнее с каждой минутой.

Когда танец закончился, служители взялись за руки и вновь вышли за пределы круга, потушив огни. Темнота окутала все вокруг, но лишь на мгновение — вены вспыхнули желтоватым свечением у каждого из присутствующих, в том числе и у Евы.

Мария, одетая в белоснежное, украшенное камнями платье, вышла в центр. Пара минут молчания, которое не смел нарушить даже ветер, и Принцесса повернулась к Еве, протягивая ей руку.

— Юная Вестница Темной Луны, это твоя ночь.

Ева медленно вышла в центр, в то время как Мария встала рядом с остальными. Воцарилась неземная тишина, девушка не знала, что должно было произойти дальше, она смотрела куда-то вдаль, осознавая, как медленно исчезала с лица земли, растворялась, переставала быть частью одного мира, но становилась частью другого.

Дуновением ветра в сознание вонзились голоса, они смешивались друг с другом, звучали из разных времен, терялись в веках, прожигали насквозь до тех пор, пока из груди самой Евы не вырвался ее собственный. Он казался чужим, но в то же время исходил словно из неизведанных ранее глубин души. Слова, которых она не знала, перерастали в манящее пение, звуки смешивались с ледяными порывами, что едва не сорвали с девушки фату. Казалось, ее касались чьи-то руки, обнимали со спины, завязывали узлы невидимыми нитями на запястьях.

Запахи мокрой почвы и горящих некогда факелов обволакивали служительницу, звезды в бесконечном ночном небе светились ярко, но еще ярче сияла Луна. Мелодия оборвалась резко, оставляя после себя ощущение опустошенности.

Взгляды всех устремились к кругу, что от краев начал покрываться льдом, словно это была замерзшая река, и стоило только покрову прикоснуться к нагим стопам девушки, все растаяло.

Внезапно в глазах Евы потемнело, она почувствовала жар во всем теле, ощутила, как еще одна нить обвязала ее шею, сдавливая, от чего к горлу подступила тошнота и потемнело в глазах.

Всепоглощающая слабость накрыла девушку, ноги подкосились, и она упала на землю.

Третья часть

Поиск истины

Глава 26

Ева

Северный ветер неистово бушевал, колыхал занавески, нарушая неспокойный сон девушки. Пронизывающий холод закрадывался под тонкое одеяло, сквозь одежду, проникал в легкие вместе с запахом мокрой хвои и гниющей листвы. Нарастающее беспокойство внутри терзало, заставляя ворочаться и вскоре распахнуть глаза.

Ее била крупная дрожь от кошмаров, заполонивших разум, прожигающих насквозь, от ужасающих ликов созданий, что смотрели в глубины неизвестных вод, словно в пропасть. Они походили на зверей, но черты были неясные, отдаленно напоминающие человеческие, а взгляды их выражали вселенскую скорбь при виде собственных отражений. Отчаянные и наполненные болью крики, вырывающиеся из их тел, отзывались в пробудившейся девушке словно удары тока, вынуждая сесть.

В предрассветных сумерках не сразу получилось рассмотреть незнакомую спальню, которую полностью поглотила тишина, нарушаемая лишь отдаленным шумом ветра. Голова неистово гудела, мешая мыслям собраться.

Комната словно вырисовывалась перед глазами, постепенно привыкающими к темноте — в углу появился невысокий шкаф для одежды, напротив — туалетный столик с газовой лампой и кувшином на нем. Приставленная к стене кровать, на которой сидела Ева, скрипела от мельчайших движений, постель была горячей и влажной, и она бы не обратила на это внимание, если бы кровь в венах не забурлила жидким огнем. Паника вновь охватила ее, Вестница поднялась, и холод сковал ее сильнее прежнего.

Девушка подошла к окну, надеясь встретить знакомый пейзаж, но увидела небо, что полностью заполонили тучи и покрытую туманом бесснежную землю, неведомую ей, простирающуюся до самого горизонта, за которым едва виднелся еще более бесконечный лес. Он выглядел будто нарисованным, причем лишь наполовину — местами прозрачный, абсолютно недвижимый, не имеющий четких контуров.

«Что?»

Ева отошла, положила