— Я тоже буду на другом, — сказал Энцо. — Умник, дай мне касуласу!

— А что это такое? — спросил Умник.

— Я думал, ты знаешь другой язык.

— Да, но не этот.

— Касуласа — это салат. Корантен, положи себе касуласу, а потом передай мне!

— О’кей! — ответил Корантен. — А ты мне — золотую татулку.

К концу ужина Корантен и Энцо рыдали от смеха, а Арья прыскала в кулак.

— Хватит уже! — вклинился Эмманюэль. — Посмеялись, и будет. Сколько можно дурью маяться!

— Ай-ай-ай, нехорошее тилялю.

Корантен отправился спать в превосходном настроении. Отличную игру изобрел этот Умник.

В половине одиннадцатого зазвонил мобильник.

— Корантен, это мама. Не бросай трубку, милый. Давай поговорим начистоту: ты что-то скрываешь?

— О чем ты?

— Постой-постой, не заводись. Может, у тебя там в комнате живет девушка? Ну так знай: нас это нисколько не смущает.

Мадам Мушабеф проплакала весь вечер и теперь готова была принять что угодно. Скажи Корантен, что у него в комнате живет Энцо, она бы и с этим смирилась.

— Какая еще девушка?! — Корантен ничего не понял.

— Успокойся! Ничего страшного. У тебя своя жизнь. Это нормально. Но это не причина, чтобы бросать трубку посреди разговора.

Корантен похолодел — его мать, похоже, сошла с ума.

— А папа дома? — медленно спросил он.

— Да, то есть нет… Можешь всё сказать мне. Отцу, если ты не хочешь, ничего не скажем.

На самом деле месье Мушабеф сидел прямо перед женой, и они согласно кивали друг другу. Корантен довольно долго молчал, прежде чем спросить:

— Какое лекарство ты принимаешь?

Мадам Мушабеф растерянно посмотрела на мужа, а тот прошептал:

— Что он говорит?

Она прикрыла трубку рукой и тихонько сказала:

— Что-то про лекарства.

Тут месье Мушабеф не выдержал, вырвал у жены мобильник и закричал:

— Ты что, заболел?

Корантену показалось, что мир, в котором он жил до сих пор, внезапно перевернулся. Может, это не родители с ним говорят, а кто-то другой? С тех пор как в его жизни появился Умник, все стало стремительно меняться. Он бросил курить, перестал обжираться, начал заниматься спортом. Сам себя не узнавал — разве это прежний Корантен? «Может, и зовут меня тоже уже не Корантен, а как-то иначе?» — подумал он, вспомнив о золотых татулках. Потом отключил телефон и постучался к Энцо.

— Что случилось? — спросил Энцо.

— Кажется, у меня крыша поехала.

И Корантен рассказал о странном разговоре с родителями.

— Видимо, у твоих предков разыгрался Альцгеймер! — выслушав, заключил Энцо.

— Ну, это еще ничего. Главное, что не у меня, — с облегчением сказал Корантен.

В соседней комнате Арья напряженно прислушивалась. Из-за стенки доносились два голоса. Ничего особенного — Корантен пришел поболтать. Но почему она все время думает об Энцо? «Эмма была безумно хороша собой…» — звучало у нее в голове, пока она не заснула.

На следующий день, вернувшись из университета и проходя по коридору, Арья увидела в гостиной Энцо. Он что-то писал, сидя на диване. Вместо того чтобы пройти мимо, Арья заглянула в дверь.

— Работаешь?

— Нет.

Энцо покраснел, сердце его бешено заколотилось в груди. Но он ведь твердо решил: разлюбить Арью и страниц через двести-триста переспать с Эммой.

— И как же это кончается? — спросила Арья, указывая на толстую тетрадь.

Энцо совсем не удивился, что она его раскусила. Он ведь частенько принимал картинную позу писателя, ищущего вдохновение.

— Пока не знаю сам, — ответил он.

Арья села рядом с ним.

— Я прочитала, — сказала она.

— Прочитала… что?

— Эмма была безумно хороша собой…

Энцо смотрел на нее в полном изумлении.

— Ты что… взяла мою тетрадь и прочитала?

— Ладно тебе прикидываться! Ты положил ее мне на стол — вот я и прочитала.

— Я?! И не думал даже!

— Да перестань!

— Клянусь!

— Честно говоря, мне очень понравилось.

Энцо сразу забыл про обиду.

— Да?

— Очень здорово. Обязательно допиши до конца.

Конец света — Арья проявила интерес к Энцо!

— А я-то думала, ты просто болтун и плохо влияешь на Корантена.

— Я и есть болтун и плохо влияю на Корантена, — подтвердил Энцо. — Но я тебя налю.

— Ты меня… что?

— Налю. Это значит: «я тебя люблю». Только на другом языке.

Такого Арья не ждала и усмехнулась:

— Дурак!

Но это прозвучало так нежно, что у Энцо по всему телу побежала дрожь. Он протянул руку и кончиками пальцев легонько погладил запястье Арьи.

— А может, мы с тобой… а?

— Нет. У меня есть Эмманюэль.

— Ну да, конечно, есть Эмманюэль, — послушно прошептал Энцо.

Он откинулся на спинку дивана и закатил глаза, как мученики на полотнах живописцев.

Арья почувствовала, как в ней поднимается жаркая волна; еще немного — и она бросится в объятия Энцо. Она в ужасе вскочила:

— Ладно, не буду тебе мешать. Пиши.

И поспешно вышла. Энцо застыл, глядя ей вслед.

— Она влюблена в вас, юноша, — убежденно сказал старый месье Видибог, когда Энцо в очередной раз пришел с ним пооткровенничать.

— Вы думаете? Не может быть!

Он разрывался между надеждой и отчаянием.

— Куда мне до Эмманюэля!

— Как мужчина он, конечно, намного более зрелый, чем вы. Но современные девушки любят мальчишек.

— Жорж, вы начитались женских журналов вроде «Мари Клер».

— Но не в сопернике дело! Дело в вашей Арье. Наверняка ей приятно держать при себе и любовника, и пылкого обожателя.

Энцо молча кивнул.

— Так разбудите в ней ревность, — подсказал ему месье Видибог.

Подходящий случай не заставил себя ждать. Мадам Барду узнала телефон их квартиры и позвонила вечером, чтобы застать дома Клебера. Трубку снял Энцо.

— Здравствуйте, говорит мадам Барду. Позовите, пожалуйста, месье Малюри.

— А, это ты, Стефани? Не узнал твой голос.

— Вы ошиблись. Меня зовут Франсуаза. Франсуаза Барду, из службы соцзащиты.