Что и происходит спустя какое-то время.

– Фостер, – тихо зовет его Би. Это имя мужчины, и она не знает, откуда оно к ней пришло: увидела ли она его мельком на бейджике, или сам Бог в нужный момент шепнул ей его.

Ее выбор, во что верить, очевиден.

У Фостера сбивается дыхание.

Его ладонь ложится на грудь.

* * *

Би часто задумывается: вот бы забраться в голову Льва, посмотреть на божественную миссию с его стороны.

Как Бог говорит с ним? Что он чувствует, слыша Бога?

Ей достаются лишь отголоски. Зов, который слышит Лев, конечно, за гранью ее понимания, но в те вечера, когда от него потоком исходит энергия, заряжая их всех, она почти может себе представить, каково ему.

Они сидят во дворе чапмэнского дома, на земле, вокруг потрескивающего костра. Лев стоит возле огня, рядом с ним – его прекрасная собака Атара.

Ранневесенний воздух прохладен, но в присутствии Льва на такие вещи не обращаешь внимания, особенно когда он сам не замечает холода. Он стоит перед ними, запрокинув голову, словно видит сквозь звездное небо вечность.

Ему пришло откровение.

В октябре страна погрузится в ложную безопасность выборов, и в трещинах благодушной тишины пустит корни ненависть. Бог дал ему знаки: этот год положит конец беспечности. Но они должны быть сильны. Их роль – стать свидетелями происходящего, не сломаться под его гнетом и предложить искупление и убежище для тех, кто будет сломлен.

Они примут всех.

– Но что это за знаки? – раздается голос. – Что ты видел?

Взгляд Льва ищет задавшего вопрос и останавливается на мужчине, сидящем напротив Би.

Роб. Один из ближайших друзей Льва. Он в Проекте с самого начала. Би не совсем понимает почему. Роб постоянно сомневается во Льве, сомневается в Боге, сомневается в их работе. Он и пальцем не пошевелит, не спросив: «Зачем?» Ни одно задание не выполнит, не спросив: «Зачем?» Роб начисто лишен самоотверженности, которой требует их работа, и, хотя он в конечном итоге во всем принимает участие, Би не может не задаваться вопросом: чего стоит это самое участие, если он не в состоянии что-то сделать, держа свой непочтительный рот на замке? Лев некоторое время пристально рассматривает Роба, затем подходит к нему и приседает рядом. Он берет лицо мужчины в ладони и целует его в лоб. На их коже танцуют блики костра.

Лев говорит очень тихо, но его голос слышно даже сквозь потрескивание дров:

– Вера, брат мой, это не вопрос. Это ответ.

Все замирают, наблюдая за ним.

– В тебе есть вера? – спрашивает Лев.

«Да», – отвечает Би, хотя он обращается не к ней.

Роб сглатывает, его кадык нервно дергается вверх-вниз. Минутное колебание – уже ответ. Неверный.

– Если бы мы знали то, что знаешь ты, – говорит Роб, вздернув подбородок, – мы лучше подготовились бы. Мы набрались бы сил.

– Вера – вот что подготавливает тебя перед лицом неизвестности. Вера – вот что помогает тебе стоять до и после, когда остальные упадут. – Лев поднимается. – Богу решать, что и когда открывать нам. Разве я не поведал бы тебе увиденное, если бы ты должен был его знать? Сколько ты уже идешь по этому пути со мной, Роб? Ты все еще со мной? Где твоя вера?

– Здесь! – вырывается у Би. И она съеживается, когда взгляд Льва находит ее в темноте.

Но за ее голосом раздаются другие:

– Здесь!

– Она здесь!

– И здесь!

Лев оборачивается к Робу и спрашивает его вновь:

– Где твоя вера?

Роб застывает с открытым ртом.

– Мир содрогнется и пошатнется. Останется лишь то, что несокрушимо. Где твоя вера?

Роб молчит.

Лев велит ему встать.

* * *

После собрания Лев посылает за Би, и Кейси ведет ее в его маленькую хижину на берегу озера, не видимую со стороны дома. Внутри только крохотная кухонька, ванная с туалетом, кровать и письменный стол. Льву большего и не нужно. Он стоит у окна, устремив взгляд в ночь, залитую лунным светом. Атара встречает Кейси с Би у двери, и Би зарывается пальцами в пушистую шерсть хаски. Она нервничает из-за того, что на собрании заговорила, когда ее не просили, и боится, что разочаровала Льва.

– Спасибо, Кейси, – благодарит Лев.

И та уходит, тихо притворив за собой дверь.

Лев поворачивается к Би, смотрит с нежностью.

– Ты хорошо проявила себя на протестах, – говорит он. – Я знал, что так и будет. Ты привела к нам Фостера. Потому я тебя и послал. А сегодня… ты сплотила наших людей перед лицом сомнений.

Би кивает.

– Где твоя вера, Би?

Она прижимает ладони к сердцу.

Лев пересекает комнату и кладет ладонь на ее щеку. По всему телу растекается тепло.

– Как давно мы знаем друг друга?

– Полгода. – Всего лишь шесть месяцев. В это даже не верится.

– А я больше не представляю себе Проект без тебя, – произносит Лев, глядя ей в глаза. – Заходя в комнату, я первым делом ищу тебя. Бог призывает меня к тебе, как ни к кому другому. Ты, наверное, тоже чувствуешь это.

Би кивает, ее глаза наполняются слезами.

Она чувствует это с той самой секунды, как встретила его.

– Я была вопросом, – говорит Би. Голос дрожит. Тело дрожит. – Ты был ответом.

Лев прижимается к ее лбу своим.

– И нет в тебе изъяна[14].

Он касается ее губ поцелуем.

– Когда она ушла из Проекта? – спрашиваю я севшим голосом.

Тело оцепенело точно так же, как в тот момент, когда Би сообщила мне о смерти родителей. Где-то в глубине души я уже знала о случившемся, ведь мамы с папой никогда не было рядом во время моих коротких выныриваний на поверхность сознания. Я открывала глаза в больничной палате и видела склонившихся надо мной Би и Пэтти, хотя тогда я понятия не имела, кто Пэтти такая, но никогда маму с папой. В небытие я погружалась с тревожным чувством, но полуубежденная, что в следующий раз они обязательно будут рядом.

Очнувшись окончательно, я обнаружила, что родители ушли от меня навсегда.

– В сентябре, – отвечает Лев.

В сентябре. Я пытаюсь спрятаться за своим оцепенением, не дать пробиться сквозь него убийственной боли. В сентябре.

Отворачиваюсь от Льва.

– Кейси не сказала мне об этом на проповеди.