– Идем в комнату, – предложил Костромин, вдруг почувствовав себя беспредельно уставшим и разбитым.

Они прошли в гостиную, он указал Варваре на диван, сам сел напротив нее в кресло, оперся локтями на расставленные колени, сцепил ладони в замок и, посмотрев на жену, попытался начать объяснение, но она его перебила.

– Юра, родной, ты заболел, что ли? – спросила с отчаянием Варя и ринулась было к нему, но он остановил ее жестом.

– Нет, Варюха, я здоров, – помолчал и все же собрался с силами. – Хотя как посмотреть, – усмехнулся невесело Юрий. – Варюш, тут такое дело, беда у меня.

Она ахнула, сунулась было расспрашивать, но он снова остановил ее властным жестом руки.

– Не та беда, о которой ты могла бы подумать. Другая, – вздохнул тяжело, выдохнул и признался: – Я встретил женщину… – Помолчал несколько секунд и продолжил: – И что-то странное произошло со мной. Я вдруг захотел ее неистово, до боли, до темноты в глазах, я практически не могу себя контролировать. Нечто животное, дикое происходит со мной, и я не понимаю, что это, и не могу с этим справиться. Я не влюбился в нее, не увлечен ею как женщиной, более того, она мне, в общем-то, и не нравится, но это нисколько не уменьшает моей сумасшедшей сексуальной тяги к ней.

Он замолчал, не мог смотреть на жену, глядел куда-то в сторону, в окно. Она тоже молчала какое-то время, потом вдруг спросила сиплым голосом:

– Ты с ней спал, что ли?

– Нет, – ответил Костромин и заставил себя повернуть голову и посмотреть жене в глаза и повторил: – Нет. Еще нет. Но обязательно буду, – вздохнул по-больному, потер рукой глаза и признался: – Я люблю тебя, только тебя. Хочу тебя всегда. Но то, что происходит сейчас со мной, какое-то помешательство. Это ненормально, и я осознаю данный факт, но справиться с этим, пересилить не могу. И не хочу втягивать тебя в это и пачкать.

– Но это неизбежно, – тихо сказала Варя. – Я уже втянута, Юрочка. Ты часть меня, ты моя жизнь, значит, и беда не только твоя, но и моя. – И спросила, как обычно спрашивала, всегда и во всем полагаясь на него, особенно в трудную минуту: – И что нам делать?

– Тебе ничего, – устало ответил Костромин и снова заставил себя посмотреть на жену. – Ты ни о чем не беспокойся. Вот карточка, – он выложил на журнальный столик банковскую карту и маленькую бумажку рядом с ней, которые заранее приготовил к разговору и держал в кармане. – А это пин-код. Записал, а то ты их постоянно забываешь. Будь аккуратнее у банкоматов, как я тебя всегда просил: не показывай бумажку с пин-кодом. Это на первое время, а потом я буду переводить тебе деньги на твою карту.

– У меня есть деньги, отчисления, и за работы заплатили, – на автомате напомнила она, находясь в некой прострации.

– Твои – это твои. Ты их не трать особо, может, захочешь купить что-то важное и дорогое, – продолжил наставлять Костромин. – Коммунальные платежи будет делать моя бухгалтерия, об этом не беспокойся. Если что-то надо – звони, я сразу приеду.

– Подожди, Юра, – остановила его Варвара и спросила в полном недоумении: – Я ничего не понимаю. Я не понимаю, как это? Что происходит? – И улыбнулась беззащитно, словно ребенок. – Ты что, уходишь от меня? Бросаешь? Насовсем?

– Нет, Варя, нет! – уверил горячо Костромин, взял в руки ее ладошки, наклонился к ней, пытаясь объяснить. – Это временно. Я разберусь с этим… – запнулся он, – этим делом и…

Сам понимая всю несуразицу того, что несет, Юрий замолчал.

– В каком смысле разберешься? – спросила она, глядя на мужа перепуганными весенними глазами. – Поживешь с этой женщиной и вернешься? Или что? Я не понимаю, Юра.

– Я сам пока ничего не понимаю, Варюш, – тягостно, мучительно произнес он. – Я знаю только одно, что мне нельзя с тобой рядом быть, пока я с этой женщиной. Что-то черное и нехорошее во всем этом, со мной… – и посмотрел на нее больными глазами. – Если у тебя получится, прости меня.

– Я так ничего и не понимаю, Юра. Этого не может быть. Как это может быть? И что… – Варя запнулась, и вдруг из одного ее глаза пролилась слеза. Варвара смахнула ее неосознанно и спросила: – Что теперь? Что сейчас будет?

– Я сейчас уеду, – объяснил Костромин. – Утром я собрал свой рабочий базовый комп, некоторые вещи на первое время и закинул все в машину.

– Куда уйдешь? – совершенно потерялась Варвара. – К ней?

– Нет, не к ней, – не сказал всей правды Костромин. – В гостиницу, я забронировал номер.

– Ты что, будешь жить в гостинице? – поразилась Варя.

– Первое время, – кивнул он. – Потом сниму себе жилье.

Он осторожно, медленно, словно они были из тонкого хрусталя, отпустил ее ладони, поднялся с кресла и тихо произнес:

– Я пойду, Варь. – И еще раз попросил, посмотрев на нее глазами умирающего пса: – Прости.

– Прямо сейчас пойдешь? – все недоумевала она, окончательно потерявшись. – Вот прямо сейчас?

Он кивнул.

– Так будет лучше. Я не могу быть с тобой и думать о другой женщине, понимаешь? – с отчаянием воскликнул он. – Не могу! Тебя унижать, себя! Не могу тебя обманывать!

– Знаешь, это какая-то прямо убийственная честность, Юра!

– Варя-я! – простонал Костромин покаянно и потер лоб жестом полного отчаяния. – Я понимаю, все понимаю, но не вижу другого выхода, как можно оградить тебя от всего этого! Прости ты меня. Я передать тебе не могу, что сейчас чувствую! У меня внутри как будто все разрывается! И я понятия не имею, что надо сделать, чтобы как-то тебя от этого…

– Юрочка, ты не нервничай так! – Варя словно опомнилась, вскочила с дивана, шагнула к нему и погладила его по груди. – Иди, раз так надо. – И спросила тоном ребенка, которого неожиданно оставляют родители за какой-то своей непонятной и глупой взрослой надобности: – Ты когда вернешься?

– Я не знаю, – простонал Костромин, потер сильно пальцами глаза, посмотрел на жену, погладил по голове и повторил: – Не знаю.

Обнял, прижался губами к ее лбу, постоял так, прикрыв глаза, и, решительно выдохнув, отстранил жену от себя и торопливо пошел к выходу.

– Как ее зовут? – спросила Варвара, неслышно вышедшая следом за ним в прихожую.

– Маргарита, – тяжело ответил он.

И вышел, уходя, осторожно прикрыл за собой дверь.

Костромин проехал, наверное, минут пятнадцать, когда ему позвонила Варвара и совершенно растерянным голосом спросила:

– Юра, ты что, действительно уехал? Ушел? На самом деле?

Он сцепил зубы до боли, до хруста, остановил машину, уперся лбом в рулевое колесо, перевел дыхание и ответил:

– Да, Варюш, уехал. – И объяснил: – Я ничего пока не могу с этим поделать. – И попросил еще раз: – Прости.

Она помолчала, он слышал ее частое тревожное дыхание, и наконец ответила: